За окном завывал по-осеннему яростный ветер,
колотилась о стену обломками крыльев фрамуга.
Этот дом, с виду ветхий, заросший плющом за столетье,
был не просто жильем и пристанищем, но верным другом.
Старый дом, грузный каменный айсберг с глазницами окон,
удивленно таращится ими на юных собратьев:
он - надежнее форта на дикой реке Ориноко,
а они - легковесны в бетонно-стеклярусных платьях!
Но уйти должен он... Он уйдет. Здравствуй, племя младое!
Старый дом огорчен, чуть обижен и обескуражен:
столько разных людей и событий прошли чередою,
он их помнит и любит, но им это стало не важно!
Он поет дымоходами в такт завыванию ветра.
Он прощально скрипит половицами в каждом приступке.
От антенны, карниза, трубы до квадратного метра
он грустит о весне, что уже для него не наступит:
там дурманит черемуха с гроздьями вровень под крышу,
там щекочет плющом, и внутри замирает от счастья...
…а стеклянно-бетонные джунгли все выше и выше,
в них живые деревья меняют на крашеный пластик.
(картинка из Интернета)