Лепнину стен и потолков зефирную
Ласкает люстры сахаристый свет,
Колонны вдоль стены по стойке «смирно!»,
Чтоб подчеркнуть торжественный момент.
Он в центре зала - аскетичен, строг классически -
Могуче подпирает тесноватый свод,
И восхищённых взглядов щётками до блеска вычищен,
Он здесь отдельно дышит и живёт.
Погашен свет, аплодисментов плеск замолк
За пульт садится здешний органист...
Он распечатывает волшебства замок,
Он пред органом, как пред дубом лист.
Орган звучит, похожий на камин огромнейший,
И музыкант подбрасывает дров...
Дрова — мелодии... Горят... То тлеют скромно,
То яростно пылают. Тяги рёв
Неистовствует. Цепенеет зритель. Звуки
Зал наполняют — в них мольба и нежность,
Смирение, протест и наслажденья муки,
В них горечь всех утрат и смерти неизбежность.
До дрожи, до костяшек побелевших,
До кома в горле (как его сглотнуть бы!)
Вновь проживаешь жизни смерть презревших,
Заложников удачи и магистров судеб.
И снова в голове гудит до самого утра,
Орган-камин в душе моей сжигает что-то...
Я засыпаю на рассвете с мыслью, что дотла
В огне сгорают органист... и тот, что перелистывает ноты.