Когда вдруг смерч, развезшись у порога,
Разрушив жизнь, отринет прочь с грозой;
Грехи прощая, сменит милость Бога
Беды слезу счастливою слезой.
И оглядев всё то, что уцелело
И что разрухой кануло навек,
Хозяйски принимается за дело,
В беде живым оставшись, человек.
А кто с войною налетев фасонно,
Чтоб грабить, убивать и разрушать;
Повдоль дорог лежит, спустив кальсоны,
Возмездья не успевший избежать.
Лежит распухший, мухами изъеден,
Утративший величие своё.
Сказал дед Алексей: - Был фриц не беден:
Взгляни, носил шелковое бельё.
Оставил здесь овчарок-людоедов,
Чтоб догрызали всех возниц-детей;
Как падаль сам собачим стал обедом.
Сражён зла бумерангом, лиходей!
Дед поднял «Шмайсер», очередью стаю
Пугнул. Овчарки отошли невдруг.
- Гляди: в крестах железных грудь блистает,
А мясо обглодали с ног и с рук.
А вон еще лежит завоеватель,
Ведь мог бы сеятелем хлеба стать...
Прими их души, грех прости, Создатель!
Не ведали, что в зла вступали рать.
До Заболотья добрались под вечер.
Кружилось все у Яся в голове.
- Ни постелить, ни покормить вас нечем –
Сказала Лита: - Ляжьте на траве.
А утром с дедом мы дрова поищем,
Поправим и растопим печь.
Вы ж соберёте щавлюка для пищи,
Да лебеды, чтоб пирожки испечь.
Прижались к мамочке и Ясь, и Динка;
К ним дрёма, мирно ластясь, подошла.
Подкинув дочку Валю, тетя Нинка
С начштаба санитаркою ушла.
Дед Алексей ворчал и очень злился,
Что Валю бросила родная мать;
Сам с внуками голодными возился,
А Литу отправлял свой дом искать.
Сказал: - Сруб увозили к Басе фрицы,
Там закопали брёвна в блиндажи
И, если отыскать их посчастится,
Мне будет где с внучатами дожить.
С сестренкой Динкой Ясь рвал щавель свежий,
Щи с крапивою чтоб в обед сварить.
Изладил дед колеса для тележек,
Их даже две сумел он смастерить.
Ясь с Валею-сестренкой в помощь маме
Тележками жердей понавезли;
Жильём стал погреб: сверху в стенках ямы
Закрыли ими просыпи земли.
Дед ревматизмом скручен был в дороге,
Но, сидя, делал все, в упорстве строг:
Захочешь хлебца – сделаешь безногим,
Достигнуть цели можно и без ног.