«Девятое, подруженька. Дожили!
/ из печки, вынув сдобный каравай
старушка у стола юлой кружила /
Давай, Анисья, горькой наливай:
По стопочке – запретное лекарство.
Сегодня день особенный... Святой!
Земля оделась в светлое убранство,
Омыла лик прозрачною водой.
А уж сирень! Окошко приоткрыто:
Такой волшебный льётся аромат.»
Мелькнула жизнь – разбитое корыто,
А с карточки парнишки тот же взгляд.
Сидели за столом. Неторопливо
Макали в душу памяти сухарь.
И жались к ней, по-детски сиротливо,
Две женщины не знавшие греха.
И гладили дрожащею рукою
Скатёрки накрахмаленную гладь.
И снова начинали то – родное
По памяти слезами вышивать.
Темнело небо, день клонил к закату,
А в окнах покосившейся избы,
Минута тишины была распята
По вдовьим занавесочкам судьбы...