летел в самолете, и мне удалось заснут-
ь – редкое, очень нелепое удовольствие!
рот обнаруживал себя открытым каждые N минут,
приятно тонуло тело, молчали кости.
сосед пытался будить, но не получалось,
я был тогда более, чем убежден –
что бы мне не пыталась продать реальность,
нет ничего осмысленнее, чем сон.
мне снилось что-то, или ничего не сни–
лось – это играет роли ни больше, ни меньше,
пока до меня не могли добраться извне
ужасы яви – люди, слова, вещи.
самолет приземлился, я вышел (меня там никто не встретил)
и жил, и любил, и страдал, и, конечно, боялся,
и понял однажды (год на четвертый-третий)
что я еще сплю, самолет еще не приземлялся.
и снова в полубреду открытые жаброй губы,
хватающие сухое болезненное пространство,
и снова я не хочу оттуда
в мир умирающий возвращаться.
но что-то сломалось снаружи: помехой шурша,
звуки ко мне (вовнутрь) крадучие пробирались.
"пролетаем над замком Neuschwanstein" –
то ли еще во сне, то ли уже реальность.
я вздрогнул: ПРОЛЕТАЕМ НАД ЗАМКОМ NEUSCHWANSTEIN!
с акцентом кричал из динамика кто-то
я так никогда и не понял, что
самолет не взлетал, и не было самолета.