Мой дед Иван с войны вернулся рано:
Стал инвалидом, комиссован в тыл.
Его нога – одна сплошная рана,
В неё пятнадцать он осколков получил.
Со временем фашистское железо
Вросло навечно. Вот такая быль.
Но от зарубцевавшихся порезов
Нога не гнулась – истинный костыль.
Я помню, как хромал он еле-еле,
Как к непогоде по ночам стонал,
Но никогда в работе, в общем деле
Отлынивать себе не позволял.
Особых привилегий не имея,
Он на конюшне горбился свой век,
Себя для ребятишек не жалея,
А было их в семье семь человек.
Сейчас жалею, что тогда, при жизни,
Не расспросила, как он воевал,
Лишь помню, как сказал он о фашизме,
Что наш народ хребет ему сломал.
Что эту гидру русский воин Ваня
С Вано, Ованесом и Янушем побил…
И сожалел, что он Победы знамя,
Увы, из-за ноги не водрузил.
Девчонкой будучи, я недопонимала,
О чём тут можно было сожалеть,
И лишь теперь, мне кажется, узнала:
Ему обидно было дома… так сидеть.
Друзья на фронте бьют фашистских гадов,
А он, хромой, на печке у жены…
Но пусть в тылу не слышен вой снарядов,
Зато работой на три жизни снабжены.
И трудового фронта было мало –
На шестьдесят лишь семь хватило лет.
Пятнадцатого мая время встало…
Ушёл мой дед, оставив в сердце след.
10 мая 2017 г.