Сколько моей боли в тебе, мама.
Я недавно думал все об этом.
Жаль, что не служитель храма,
а то б в колокол ***чил целый день.
Прихожане в кожаных ботинках,
бешенством бы боль мою назвали,
я бы матом их покрыл религиозным,
я всю жизнь же вскармливалсь на брани.
И вязали б в белые рубахи,
мои черные скупые мысли,
положили тело бы на страхи,
праведниками бы из палаты вышли.
Но не в храме я, спасибо, мама.
Я по городу кочующий мертвец.
А во лбу моем зияет рана,
ну а ты по всем шаблонам — молодец.