Светлане Смоленской
День был зимний, а может, осенний,
а возможно, цвела алыча...
Мы любовь представляли на сцене
без таинственной страсти в очах.
Наш очаг тлел и тлел по теченью,
упиваясь разыгранным всласть,
и былое своё увлеченье
мы, шутя, выдавали за страсть.
Будто шли по знакомой тропинке,
обходя можжевеловый куст,
мы играли любовь без запинки,
не касаясь ни таинств, ни уст.
Не разбавленный грешною прозой,
ритм врывался, как в вену игла,
заполняла пространство, как доза,
сумасшедшая наша игра,
не сумевшая сделаться правдой,
рифмовалась безбожная ложь.
...Если буду когда-то оправдан,
всё равно черновик уничтожь!