Христине двадцать лет, она выходит на улицу. Под ногами обледенелый асфальт, над головой — серая вата. Деревья похожи на скелеты драконов или паутину самых больших пауков. Мокрый снег бьет в лицо. Вокруг полно народу. Христина ненавидит холод. Ненавидит людей вокруг.
Христина берет кофе на вынос, быстро идет по Литейному. Семьдесят восьмой дом, девять пролетов вверх. Она считает ступеньки. Каждый раз получается новое число, сегодня — сорок два. Она ненавидит четные числа.
В маленькой квартире без ремонта паркетный пол. В старой съемной квартире тонкие выцветшие обои. В этой квартире нет ничего, что Христина могла бы назвать своим. Не снимая пальто и не разуваясь, проходит в единственную комнату. Вид из окна — ужасный. Перебои с водой. Давно пора.
Христина ставит кофе на стол, берет с комода тетрадь, резким движением вырывает страницу. Ручки не найти, но и простой карандаш сойдет. «Пожалуйста, отвали — пишет она на листе в линейку. — Не ищи меня и не звони. Ты бесконечно угнетаешь меня. Ты и твои собаки». Кладет ключ от квартиры на записку. Справа от записки лежит аспирин. Еще правее — градусник. Христина прячет градусник в карман, выходит за дверь, захлопывает её. Вот и всё. На сердце становится легче.
Христине двадцать лет и она запирается в комнате. В своей комнате, в которой можно и не запираться, но осторожность ещё никому не вредила. На столе стоит новая чашка с кофе. Христина пьет много кофе. Он ее успокаивает, так она считает. Это, конечно, ложь.
Христина берет градусник, смотрит, как бликует свет на полоске ртути. 37,3. Ничего страшного, он переживет. Он и его уродливые собаки. Христина бьет градусник о стол. Верхней стороной, цифрой сорок два. Она ненавидит четные числа. Прозрачный корпус легко поддается и вот у нее в руках открытая сплющенная трубка с линейкой внутри. С ртутью.
Христина выливает ртуть в вечерний кофе. Стальные шарики оседают на дно. Выпивает залпом.
Христине двадцать лет и попытка отравиться ртутью — самое глупое, что она когда-либо делала. Христина просыпается.
То, что наступило утро можно определить только по часам. На них 8:07. Первым делом нужно выгулять мопса. В девять двадцать — выйти из дома. К девяти темное время суток окончательно перетекает в мутно-серое. Христина заходит на кухню, на столе лежит записка: «Вернусь поздно, люблю тебя». Христина переворачивает листок, пишет: «Ложись спать, не жди меня. Здесь ужасный вид из окна».
Христина выходит на улицу и вместо того, чтобы пойти в сторону университета, идет к метро. Берет кофе с собой. Быстро спускается по эскалатору, считает ступеньки. Каждый раз новое число. Сбивается, начинает снова. Семьдесят восемь. Подходит к правой платформе, оглядывается по сторонам. Может никто и не заметит. Ставит стаканчик из-под кофе на скамейку. В тоннеле справа виднеются желтые фары. Гудок.
Христине двадцать лет и она делает шаг с платформы, зажмурив глаза. Падает перед самым поездом. Ей стыдно перед машинистом. Христина просыпается.
Мопс лает так, что всем соседям слышно. Христина ненавидит этого мопса. Он стоит посреди комнаты и лает в пустоту. Электронные часы показывают 5:05. После внезапного пробуждения сразу не уснуть. Христина успокаивает мопса, включает компьютер. Лента новостей не обновлялась уже несколько часов. Последний пост — про Эшера. Лестницы Эшера. Христина листает картинки. На часах все еще 5:05. SOS. Наверняка сломались.
Христине двадцать лет и она понятия не имеет о времени. Открывает пустой документ, пишет: «Пожалуйста, пусть всё закончится. Я устала. Не ищи меня». Распечатывает. Идет в соседнюю комнату. В пустую соседнюю комнату со старыми обоями и скрипящим паркетом. Кладет распечатку на стол. Из окна виден жесткий и прямой Литейный. Христина ненавидит его.
Христина варит кофе, выпивает кофе, выходит из квартиры. Спускается по лестнице, считает ступеньки. Наверно, она очень рассеянная, но число никогда не сходится. Сорок. Она ненавидит четные числа.
Христина едет на окраину города, туда, где дома выше. Поднимается на крышу двадцатиэтажки. Чем выше, тем ветер сильнее. Мокрый снег бьет в лицо.
Христине двадцать лет и она прыгает в серую пустоту. На часах в старой квартире все еще 5:05.