Жестокая, я ль не люблю? Готов
Себя, твоим упрекам вторя, клясть;
Забыл себя, чтобы твоих оков
На жизнь мою распространилась власть.
Кто из врагов твоих в моих друзьях?
Кем недовольна, а он вхож в мой дом?
Я и себя готов стереть во прах,
Во взгляде милость не найдя твоем.
Тебе служеньем пренебречь я б мог
Во имя высших доблестей каких?
Боготворю в тебе любой порок
Покорен глаз движению твоих.
Я понял: только тот любим тобой,
Кто разглядел тебя, а я слепой.
Canst thou, O cruel, say I love thee not,
When I against myself with thee partake?
Do I not think on thee, when I forgot
Am of myself, all tyrant for thy sake?
Who hateth thee that I do call my friend?
On whom frown'st thou that I do fawn upon?
Nay, if thou lour'st on me, do I not spend
Revenge upon myself with present moan?
What merit do I in myself respect
That is so proud thy service to despise,
When all my best doth worship thy defect,
Commanded by the motion of thine eyes?
But, love, hate on, for now I know thy mind:
Those that can see thou lov'st, and I am blind.