Помутнение
Ты старше, и выше, и глуше
моей инфантильной мечты.
Песчаное время засушит
то деревце, кустик, цветы.
Приветствуем тусклое время:
в его помутневших лучах
и дымке - пребудем не теми,
кем видимся мы сгоряча.
Молчание
Полночных размышлений хлам,
молчанье женщины далекой,
и степь со счастьем пополам
в ее прищуре чернооком.
Смешно наморщившийся нос
и непокорная оправа
из прядей спутанных волос,
отдавшихся ветрам и травам.
В курганах прячется молва,
стоят шаманские святыни,
а в горле шелестят слова,
что горше нет степной полыни.
Бесправие любви
Бесправие любви. В растрескавшейся глине,
Где время и огонь справляют свой обряд,
Мучительно лови узор счастливых линий,
И прошлое не тронь, и камни говорят.
Бесправие любви. Пускай мои пожары
Взвиваются в ночи, в мерцании планет.
Не демоном я был, не искушал Тамару -
Ты только прошепчи: "Спасибо, друг, за свет!"
Суровое солнце
Иногда эта грива червонцем
начинает под вечер светить -
ты такое суровое солнце
на курганах хакасской степи.
От тебя не дождешься поблажки,
не протянешь: “красив и высок”,
а выходишь в нарядной рубашке,
в белом платье из блоковских строк.
Белый луч на плече так заманчив,
но вокруг что игра, то зеро.
Ты выходишь, грустя, в балаганчик
и пастелью рисуешь Пьеро.
Черным взглядом и участью раня,
без друзей, без семьи, без оков,
мне спускаешься в душу, как камень -
безнадежно, темно, глубоко.
Печь
Ты сложила в Хакассии печь,
темноглазая с ясной улыбкой.
Научи, как рассудок сберечь
в каждодневной реальности зыбкой.
Континентов тупые быки
просыпаются зенками хлопать;
им бы только чесать языки -
позабудь похищенье Европы!
- Ты моя! - отражается крик
в этажах временн'ого колодца.
Надевай театральный парик,
где по роли вопить остается.