Должен признаться: если бы мне суждено было стать дирижёром симфонического оркестра, я бы хотел быть похожим только на него: на Фабио Мастранжело...
Не люблю неулыбчивых, угрюмых, по-вагнеровски суровых, чем-то всегда недовольных, самоуверенных и при том сильно потеющих дирижёров с двухнедельной щетиной, не умеющих обращаться со своими немногочисленными и непослушными, почему-то кажущимися грязными волосами, одевающихся в простую и незамысловатую рабочую одежду наподобие широкой навыпуск чёрной рубахи, во время выступления не отрывающих глаз от партитуры, не замечающих на сцене никого, кроме себя, а аплодисменты зрителей воспринимающих, как должное. Не таков Фабио наш Мастранжело! Смотреть на него - одно удовольствие! Молод и, чёрт возьми, красив! Не удивлюсь, если узнаю, что за дирижёрским пультом он никогда не потеет, поскольку производит именно такое впечатление; и кажется даже, что совершенно не подвержен усталости. При этом его волосы аккуратно причёсаны и радостно сияют от проявленного к ним внимания; он гладко выбрит, чист, ухожен, благоухает изо всех сил; одет безупречно, в лучших классических дирижёрских традициях - как и подобает уважающему себя, музыкантов и зрителей итальянцу; изящные очки подчёркивают правильные, благородные черты его вдохновенного лица - я бы даже осмелился сказать: лика. Счастливая улыбка категорически отказывается его покидать, и я её понимаю: где бы ещё она нашла такого же, столь жизнерадостного человека?! Маэстро подчёркнуто изыскан, обаятелен, галантен, тактичен и вежлив.
Не сомневаюсь, что ни один из музыкантов на концертах волшебного Фабио не бывает обделён его дружеским рукопожатием, одобрительным жестом или уж, во всяком случае, благодарной улыбкой; солистов же он приветствует, как самых дорогих его сердцу людей! Если же говорить об отношении к зрителям, то невозможно не заметить: благодарность Фабио Мастранжело настолько безгранична, что, пожалуй, ставит зрителей в неловкое положение: как будто выступают они, а не он; будто именно они делают его безмерно счастливым, а он выражает им за это свою душевную признательность. А ведь он ещё и влюблён - он просто потерял голову от любви к музыке и к высокому дирижёрскому искусству! И эта его сумасшедшая любовь немедленно покоряет всех тех, кто находится от него, по меньшей мере, на расстоянии взгляда. Позитивные эмоции хлещут через край его чувственной итальянской души и безнадёжно заражают таких, как я - имеющих хотя и не итальянскую, но всё же жадную до музыкальных эмоций душу...
Надо, наконец, признать: Фабио Мастранжело не просто дирижёр - он мощный генератор хорошего настроения; добрый волшебник, который тонко и умело дирижирует не только оркестром, но и душами очарованных зрителей. Когда он находится на сцене, оторвать от него восторженных глаз совершенно невозможно, потому что маэстро - сам по себе прекрасное, лёгкое и увлекательное зрелище. Он, как никто, умеет устроить чудесный, яркий, искрящийся дирижёрский спектакль, в котором праздник музыкальных звуков прекрасно сочетается с богатым пиршеством визуальных впечатлений. Вот он каков, любимец навсегда покорённой им публики: волшебный, игристый, воздушный, душистый, лёгкий и обаятельный Фабио! Что тут можно сказать? Только одно - и от всей души: "БРАВО, МАЭСТРО!"...