То ли летом, то ль весной
В свой законный выходной
Дядя Клим пошёл в ларёк
Под названием «Тополёк».
Клим Петрович много лет
Покупает там багет —
Это хлебушек французский,
Длинный он и очень хрусткий.
Видит Клим — сидит на лавке
Мальчик в синей безрукавке,
А вот нос у него красный,
Будто бы огнеопасный!
Плачет мальчик тихо, скрыто,
Он наплакал три корыта.
Оказалось — у мальца
Нет ни брата, ни отца,
Только тётушка и мама,
Две мечтательные дамы.
Не с кем парню поделиться,
Что он сам себя стыдится,
Ведь на фоне всех мальчишек
Он фигурою не вышел:
— Низкорослый я и плоский,
Возмутительно неброский!
Клим Петрович слушал долго,
Видимо, из чувства долга
И про уши, и про нос,
Что, как гриб, к лицу прирос,
И про тётю, и про маму,
И про мокрую пижаму…
Вскорости унялся малый.
Нос его уже не алый,
Слёзы больше не струятся,
Пузыри не пузырятся.
Клим Петрович без напора
Приступил к переговорам:
— Предположим, ты и тонок,
Ну, а кто-то — как бочонок,
Кто-то смуглый, кто-то бледный,
Но один пройдет бесследно,
А второй — оставит след
На десятки, сотни лет!
Взять того же Архимеда,
Древнегреческого деда:
Все уже давно забыли,
Был он толст или субтилен,
Но зато его закон
В книжки школьные включён.
И вообще про Архимеда
Знают даже людоеды,
Граждане дремучие,
У костра прыгучие.
И месье Наполеон —
Далеко не Аполлон,
Что ему не помешало
Стать отважным генералом.
— То есть, иметь авторитет,
Если ты не Архимед,
Совершенно невозможно? —
Спросил парень осторожно.
Расстегнув тугой пиджак,
Дядя Клим ответил так:
— Быть достойным человеком
Может слесарь и аптекарь,
Сельский врач и машинист,
И писатель, и артист,
И упитанный кузнец,
И костлявенький юнец.
Ты послушай-ка, дружок,
Поучительный стишок:
«Мальчик Петя ростом мал,
Хоть всегда он крепко спал,
Отжимался, ел овсянку
Перед школой спозаранку.
О рекордном росте Пети
Так написано в газете:
«Петя — симпатичный мальчик
Ростом с крупный одуванчик,
А его сестра Варвара —
Чуть повыше самовара!»
Роста Петя не стеснялся,
На высоких не равнялся,
Просто жил себе и жил
И нисколько не тужил.
Вместе с Петей не тужили
Две весёлые пружины —
Младшая сестрёнка Варя
И щенок по кличке Шарик.
Петя их оберегал
И ни разу не ругал.
Даже если эти шкоды
Воровали бутерброды
Или портили паркет,
Не ругался Петя, нет.
И вот как-то во дворе
К Варе, Петиной сестре,
Подошёл огромный Шкаф.
Что-то гадкое сказав,
Отобрал он у девчушки
Все любимые игрушки
И пытался Шарика
Приманить сухариком!
Петя вовремя поспел
И совсем не оробел:
— Пусть ты с виду и большой,
Но с малюсенькой душой,
Раз посмел, коварный злыдень,
Мою Вареньку обидеть!
В пять часов у старой ели
Мы сойдёмся на дуэли!
В пять часов у старой ели
Дрался Петя на дуэли,
Но дуэль была спортивной:
Шкаф, широкий, агрессивный,
Так старался гол забить,
Только Петю не сломить —
В стоптанных футбольных ботах
Насмерть он стоял в воротах!
А потом, наоборот,
Шкаф метался у ворот…
Заключительный удар —
Мяч в воротах, Шкаф упал,
А когда поднялся,
Сильно извинялся.
Храбрость маленького Пети
Так отметили в газете:
«Мальчик Петя мал и хрупок,
Но за ним — большой поступок!»
Годы шли, и вырос Петя,
Но и взрослые, и дети
Помнят, что однажды мальчик
Ростом с крупный одуванчик
Обезвредил хулигана,
Наглеца и грубияна».
Клим закончил свой рассказ,
Потирая левый глаз,
Ну, а плакса оживился,
Много лет спустя женился,
Стал могучим, бородатым
И серьёзным ДИПЛОМАТОМ!