Фантастический рассказ
Иван Иванович Иванов был простым служащим, честным бухгалтером на сталелитейном заводе. Жена его, не выдержав зарплатного мизера, ушла к начальнику цеха, прихватив двойняшек – Сенечку и Санечку.
Погоревав неделю, Иваныч решительно заявил бывшей супруге, что намерен помогать детям материально, на что она издевательски расхохоталась. Тогда в ход пошло требование:
- И знай! Раз в неделю я буду забирать их к себе!
- А это уж как суд решит! – ехидно отозвалась жена.
Дни летели, дети подрастали, выходные дни проводя с родителем.
Как-то внезапно замаячило впереди поступление в институт.
Иваныч решился:
- Хватит мне протирать штаны в бухгалтерии! Займусь-ка натуральным хозяйством!
А нужно вам сказать, что в деревне у него был домик, доставшийся в наследство от родителей. Но бывшая не желала копаться в огороде, потому вот уже несколько лет жильё сдавалось в аренду.
Выселив квартирантов и сделав немудрёный ремонт в двух комнатах, кухню Иваныч решил оставить «на потом», когда подкопит деньжат. Вот таким образом поселился наш герой в глубинке в надежде развести подсобное хозяйство и помочь своим подросшим сыновьям стать на ноги, опериться, короче – выучиться в институте и получить денежную профессию.
В ход пошли полученные в детстве навыки. Плюс к этому начинающий фазендейро проштудировал все имеющиеся в наличии в местной библиотеке журналы по сельскому хозяйству, полеводству и животноводству.
Работа закипела. С утра до вечера Иваныч мотался то на птицефабрику за подросшими цыплятами, то на ферму – купить у скотника сворованные корма, то чистил базок и помещал в него отчаянно визжащих поросят.
Но, наконец, организационный период закончился, жизнь вошла в свою колею и в кошельке зашуршали деньги.
- Эх, ну и свинарник же тут! – в очередной раз возмутился поутру хозяин, оглядывая кухню с закопчёнными стенами и изгаженными цыплятами полами, - пора с этим разобраться.
Сказано – сделано. В перерывах между приготовлением кормов, кормлением живности и чисткой «авгиевых конюшен» он смотался в город, купил краски, кисти и всё, что нужно для косметического ремонта.
Напевая бодрым голосом «Не кочегары мы, не плотники», в один прекрасный день Иваныч уперся плечом в старинный буфет, дабы сдвинуть его с места и прокрасить стену. Тот долго не поддавался, но в итоге победа была одержана.
- Это сколько же лет его не двигали? – почесал мужик затылок, - вон, на стене ещё известь синёная. Сейчас-то ею уже не красят, всё больше эмульсионкой. А это что?
В полу чернел квадрат из сколоченных досок.
- Погреб? Не помню, чтобы он был когда-то в нашем доме. Ну-ка, что там?
Сгорая от любопытства, Иваныч потянул на себя хлипкую щеколду и осторожно стал спускаться. В какой-то момент нога соскользнула с сырой ступеньки и, не удержавшись, незадачливый исследователь сверзился вниз, основательно приложившись головой о стену.
Сколько так пролежал – не понял, но очнулся от крика:
- Ванька, паразит! Опять в подпол полез? Скольки раз тебе говорено, шоб ты туда не лазил?
В прострации Иваныч встал на четвереньки, нащупал ступеньки и стал выкарабкиваться наружу, лихорадочно соображая, откуда в его холостяцком жилище появилась женщина и почему её голос ему смутно знаком?
Отвыкшие от света глаза сами собой сощурились, а когда резкость навелась, все окружающие предметы показались почему-то громадными. И такой же громадной была фигура возвышавшейся над ним женщины в цветастом халате, фартуке и калошах на босу ногу. Растрёпанные волосы торчали из-под небрежно повязанной косынки.
- Мама? – не веря своим глазам, Иваныч потянулся к фигуре, - мама!
- Ещё и мамкает, неслух! – цепкие пальцы ухватили ухо и начали его выкручивать, а сверху неслось грозное: - вот не лазил бы в погреб, и мамкать бы не пришлось!
- А-а-а-а! – завопив от боли, а больше того, от обиды, «неслух» вывернулся незнамо как, и тут же вновь полетел в черное нутро, пересчитывая ступеньки.
Придя в себя в следующий раз, вылезать Иваныч уже не спешил. Полежав и обдумав происшествие, решил:
- Померещилось. Видимо, нехило я приложился головой, вот и представился такой мираж.
Но распухшее левое ухо болело нещадно. Как быть с этим?
- Так ухом и приложился, видно! - сделал, наконец, вывод строитель-самоучка и потихоньку полез на выход.
Стены, окна, двери, буфет, стол и газовая плита были на своих местах, и размеры их соответствовали стандартам. От сердца отлегло.
Ободрав со стены слой накопившейся за долгие годы извести, Иваныч решил сделать перекур и присел на край погреба, вспоминая видение и похохатывая:
- Ай, да мамка! Как она меня за ухо-то! А мне помнилось другое… Выходит, не такая уж она была и добрая? Ну, ладно, хватит рассиживаться, скоро живность кормить. Докрашу и буфет на место поставлю. Или не стоит? Я же так и не глянул, что там, в погребе. И чего это мамка не велела мне в него лазить?
Так, разговаривая с самим собою по привычке, выработавшейся ещё в годы супружества, он встал и сделал шаг. Тут нога зацепилась за банку, краска вылилась, вторая нога скользнула по луже, равновесие нарушилось, и бедняга привычным маршрутом снова рухнул в подпол.
На этот раз темень в глазах не проходила долго…
- Это сколько же я здесь провалялся без сознания? Ночь на дворе. Странно, чего это свиньи не орут? Голодными позасыпали? Кому расскажи – не поверят, как я ремонт в кухне делал… - захихикал Иваныч и стал подниматься с пола.
Колени дрожали, спину ломило, воздуха не хватало. Крепко держась за хлипкие ступеньки, кое-как выбрался наверх.
- Чёрт! Где же этот выключатель?
Продвигаясь вдоль стены, нащупал, наконец, кнопочку.
Представшая глазам картина ясно говорила о том, что Иванов до сих пор лежит в подполе, и всё это ему мерещится.
Ставшая намного просторнее, кухня блестела хромированными поверхностями мойки, газовой плиты с вытяжкой, тефалевыми боками кастрюль, выстроившихся на полке. Сама полка тянулась вдоль выложенной бежевой плиткой стены. Пол покрывала замысловатая мозаика, а в углу возвышался громадных размеров холодильник.
Медленно и несмело Иваныч приблизился к нему, ощупал стенки, потянул на себя дверцу.
- Мама родная! – только и смог он произнести, увидев изобилие продуктов в ярких упаковках, разложенное на полках в правильном порядке, и тут же, словно испугавшись, захлопнул дверцу.
Взгляд, блуждая, переходил с незнакомого предмета на такой же незнакомый предмет, и наконец, уткнулся в зеркальную поверхность шкафчика.
- Блин! – слова, вылетевшие следом, мы опустим. Могу только подтвердить, что они были сплошь нецензурными. И было от чего ругаться: из зеркала на него смотрел седой старик, отдалённо кого-то ему напоминавший. Ноги подкосились, и Иваныч буквально упал на ближайший стул.
В это время на улице загудел мотор, и свет фар сверкнул сквозь затейливые гардины.
- Где я? Что со мной? – с тоской в голосе спросил сам себя перепуганный мужик. – Это наверно, хозяева приехали. Сейчас меня в кутузку-то и отправят за проникновение в чужое жилище… - вскочив, он стал лихорадочно оглядываться по сторонам в поисках укрытия. Но опоздал.
Дверь распахнулась, и друг за другом в помещение зашли двое молодых мужчин с пакетами и коробками в руках.
- Батя! Ты чего нас не встречаешь? – проговорил первый, ставя пакеты на стол.
- Не стой столбом, разгружай, - поддакнул второй, - а то пока мать в санатории, ты тут с голоду помрёшь, трудоголик.
Переводя взгляд с одного гостя на другого, Иваныч, поскуливая про себя, вслух всё-таки сумел выдавить: - Саня? Сеня?
- Отец, ты часом не заболел? – заботливо спросил Саня, - ты смотри мне, не расклеивайся. Нельзя столько работать в твоём возрасте!
- Говорил же, надо было их вдвоём в санаторий отправлять! – не дожидаясь помощи, Сеня загружал продукты в холодильник, с трудом отыскивая свободные места. – Что это ты ничего не ешь? Непорядок! Так и язву нажить недолго.
- Пап, отомри, - попросил Саня, - у меня хорошие новости: заключил контракт на поставку мяса с ОАО «Колбасы Юга». Как тебе?
- Не влезло всё в холодильник, надо в подпол сгрузить, - проговорил Сеня и направился к открытому погребу, собираясь спуститься со своей ношей вниз.
- Погреб! – заорал оживший Иваныч и устремился, прихрамывая, к заветной дыре в полу. Оттолкнув сына, он резво сполз по ступеням и захлопнул за собой крышку. Падать вниз не хотелось, но ощущение нереальности происходящего заставило его собрать всю силу воли и шмякнуться вниз со словами:
- Господи! Сделай всё так, как было!
- Батя! Ты куда? – догнали его слова сына.
Наверху началась суматоха. Взрослые сыновья пытались открыть люк подпола и уговаривали отца не дурить, вылезти, орали, что позвонят матери и всё расскажут, недоумевали, что это такое с ним приключилось.
А Иваныч лежал на холодном земляном полу и горько плакал, слушая несущиеся сверху вопли. Казалось бы, вот оно – счастье: богатый дом, взрослые самостоятельные сыновья, жена в санатории (та, или другая? скорее, первая, дети называли её «мамой»). Только поднимись по ступенькам и всё это станет реальностью. Не надо париться, лезть из кожи вон, чтобы дать образование сыновьям.
- Кхм… - раздалось откуда-то слева, - мужик, ты, походу, попал...
- Кто это? – вздрогнул Иваныч и повернулся, пытаясь разглядеть говорившего, непонятно каким образом оказавшегося там, где его не могло быть ни при каком раскладе. Или могло?
- Проводник я. Живу здесь, - спокойно откликнулся неизвестный.
- И давно? – задал глупый вопрос несчастный обладатель дома с погребом…
- Ну, тебя ещё на свете не было. С мамкой твоей встречался.
- Ах, ты ж, гад!
- Да не ори! Не в том смысле, что спал, просто – видела она меня. Потому и тебе строго-настрого наказывала не лазить сюда, а потом и вообще буфет на крышку передвинула. Ты, это, определись, куда тебя проводить-то. Мне всё равно. Тут чем тебе плохо? Дом – полная чаша, сыны – богатыри, статус начальника плюс жена любимая в придачу. Чем не жизнь? – почти слово в слово озвучил он мысли Иваныча. - Ну? Вылезешь?
- А потом что? Я так и останусь старым? – снова всхлипнул страдалец, вспоминая деда с бородой в дверце шкафчика и с ужасом понимая, что это было его отражение, - этак и помирать скоро придётся!
- Так не тебе одному. Чего бояться-то? Зато жизнь удалась!
В подполе, несмотря на закрытый люк, темно не было. Неясный, сероватый свет сочился откуда-то из отверстия сверху, хотя по идее, там был фундамент. Сидевший на бочке человечек напоминал домового, каким его рисуют в сказках: холщовые штаны, лапти на ногах, рубаха с вышитым воротом, бородка и густые волосы до плеч. Видя, что путешественник во времени немного пришёл в себя, раз взялся его разглядывать, Проводник поторопил:
- Иваныч, решай скорее. А то твои богатыри либо дверь мою раскурочат, что само по себе не выгодно, либо полицию вызовут. А те точно чикаться не станут – забетонируют тут всё, и прости-прощай портал, а с ним и непыльная работёнка. Остаёшься?
Иваныч прислушался к голосам наверху:
- А с ними как? Ну, если не останусь?
- Да никак! Не вспомнят они этого эпизода, не бойся.
- А Лида? Она точно ко мне вернётся?
- Ну, мил человек! Я тебе не гадалка, я лишь Проводник по времени, - хмыкнул сидящий на бочке. Внезапно его образ пошёл рябью и внешний вид изменился. Теперь это была точная копия Ваньки Иванова - дошколёнка. Даже голос сделался тоненьким:
- Я же тебе и мамку показал специально, чтобы ты задвинул буфет на место и не вспоминал про подпол. Так нет же, снова грохнулся! – и малой захихикал, возвращая себе первоначальный облик.
В голове Иваныча промелькнули картинки. Велосипед «Орлёнок», который подарили ему родители на восемь лет. Ночь на мостках в обнимку с Лидой под кваканье нахальных лягушек. Свадьба, где дядя невесты громко рассказывал скабрезные анекдоты, от которых юная новобрачная смущалась и краснела. Полузасохший фикус на окне в бухгалтерии. Домик в деревне… погреб… обновлённая кухня, яркие пакеты в холодильнике, уверенные в себе сыновья. Может быть, остаться? Всё уже сбылось, дети выросли, и видимо не бедствуют. Как сказал искуситель-Проводник: жизнь удалась.
Затем бывший бухгалтер, а ныне начинающий фермер вдохнул, шумно выдохнул и сказал прямо в лицо ёрзающему от нетерпения на бочке эрзац-домовому:
- Знаешь что? Давай назад! Надо ремонт в кухне доделать. И ещё... я хочу сам увидеть, как взрослеют мои сыновья!