* * *
- Здорово! Почитай ещё! - попросила я Серёжку, когда он закончил чтение своего очередного стихотворения.
- Да, ладно... Какой из меня поэт? Я не поэт, я - дворник... - отнекивался он.
- Подумаешь, дворник, - это же временно, а в душе ты же поэт, - убеждала я.
Серёжка - мой друг и сосед, ему 18 лет, мне 17. Он из семьи художников, а дворником его устроили работать родители в воспитательных целях, чтобы он научился ответственности и понял суть настоящего труда, так как в силу своего характера Серёжка за всё брался и всё бросал. В музыкальной школе проучился до 6 класса и бросил, рисованием занимался - бросил, также переплётное дело и мед. училище. Даже полного среднего образования у него не было, потому что он всё бросал. Родители настояли, чтобы он учился хотя бы в вечерней школе. Но там обязательно нужно было работать. По его желанию родители оплатили ему курсы вождения. После курсов он устроился водителем грузовика, но буквально через несколько дней угодил в аварию, и родителям пришлось возмещать большие убытки. И вот тогда ангельскому терпению Сережкиных родителей пришел конец, и они устроили его дворником.
- Ну, почитай, пожалуйста! – продолжала я уговаривать Сережку почитать его стихи.
- Нет, хватит! - Не допускающим возражений тоном отрезал Сергей.- Лучше теперь ты свои стихи почитай.
Вот этого оборота я и боялась. Как-то я проговорилась, что тоже пишу стихи и теперь ужасно об этом жалела.
- Да, там читать особо нечего, в основном всё про природу. Тебе будет не интересно.
О том, что есть ещё стихи о любви, я умолчала умышленно, потому что больше всего на свете в тот момент я боялась себя выдать. Ведь стихи были о нём!
- Нет, ну почему же, мне будет интересно, почитай!
К декламации своих стихов я была совершенно не готова. Хорошо, что сейчас поздний вечер, и Серёжка не видит, каким ярким румянцем вспыхнули мои щеки. Нет, роль Татьяны Лариной уж точно не для меня! Какие-то противоречивые чувства охватили меня: с одной стороны, мне хотелось скорее оказаться дома, чтобы уйти от продолжения начатого разговора о стихах, с другой стороны, мне очень нравился этот теплый майский вечер, нравилось находиться рядом с Серёжкой, стоять с ним на широком мосту и смотреть на огромное темное зеркало пруда, с отражающимися в нём фонарями, вдыхать наполненный романтикой, нежный прохладный воздух.
Мне очень нравится наш район. Недаром он считается одним из самых лучших районов Москвы. В нём самые современные дома, красивые широкие улицы, на которых почти никогда не бывает машин, потому что они ездят по специальным тоннелям, вырытых вокруг нашего района. Особенно мне нравится наш район ночью, когда нет суеты, мало прохожих и так романтично горят фонари и звёзды.
Пауза затянулась.
К счастью, Серёжка понял перемену в моём настроении.
- Ладно, давай о чём-нибудь другом поговорим, - говорит он, и я с облегчением перевожу дух. – Но, к разговору о стихах мы еще вернемся!- вдруг добавляет Сережка.
« Надеюсь, это будет еще не скоро», - добавляю я про себя.
Но Серёжка сдерживает свое слово, быстрей, чем мне этого хотелось. Когда через несколько дней мы снова идём гулять, к нашему вечернему променаду присоединяется Максим, Серёжкин друг, и Сергей вдруг весьма серьёзно говорит:
- Слыхал, Макс, книжка тут новой поэтессы вышла.
-Нет, не слышал, а какой?
Серёжка называет мое имя и фамилию.
Макс удивлённо поворачивается мою сторону. - Что, правда, Маша? Ты пишешь стихи?
Я густо краснею. (Ну, Серега, погоди!)
- Да, нет, не пишу я ничего, - смотря в землю, бормочу я себе под нос.
- Ну, как же, как же не скромничай! - хитро улыбаясь , говорит Сережка.- И ты, кстати, обещала почитать свои стихи.
- Правда, Маша почитай! Нам очень интересно!- мягко настаивая, просит Максим.
Ощущаю себя полной дурочкой.
- Ну, хорошо,- сдаюсь я.
Читаю что-то очень коротенькое, совершенно без выражения и с таким настроением, лишь бы от меня побыстрее отстали.
-Ну, вот, хорошо, молодец! Почитай ещё - подбадривает Макс.
- Нет! - говорю я категорично. - Я вам потом лучше в письменном виде принесу.
Ребята понимают, что спорить со мной бесполезно.
- Ладно, договорились,- примирительно говорит Максим. - А сейчас, давайте, на философский круг пойдём.
- Давайте! - с радостью соглашаюсь я.
Философский круг - совсем другое дело, это действительно интересно. Ребята придумали его сами. Есть у нас в районе несколько огромных фонарей. Высотой они примерно до 3-4 этажа и около двух метров в диаметре окружности там, где крепятся лампочки. Возле нашего дома тоже есть такой фонарь, но ребятам больше нравится фонарь возле дома Максима. Асфальт возле этих фонарей положен по кругу, образуя окружность метров двадцать пять в диаметре. Место вокруг этого фонаря и называется "Философский круг". Ребята, обычно, приходят туда поздно вечером и, прогуливаясь по кругу, рассуждают на различные философские темы.
Идеи Достоевского, Толстого, Соловьева, Бердяева , а также критика – вот то, что обычно обсуждают ребята. Я, в основном, слушаю и молчу. Сначала ребята думали, что я молчу из скромности, но потом поняли, что мне, действительно, нечего сказать. Однако, меня совершенно не смущала подобная ситуация. Я считала, что девушка моего возраста и не должна разбираться в этих темах.
- Слушай, может, тебе книги почитать принести? – как-то спросили меня ребята.
- Да, нет, не надо, спасибо,- сказала я,- я и так много читаю.
Действительно, я считала себя довольно начитанной. Только круг моего чтения был совершенно отличным от интересов ребят. «Женщина в белом» У. Коллинза, « Плавучий остров» Ж. Верна, романы А. Дюма, множество книг фантастики, которой я заболела в одиннадцать и выздоровела только к девятнадцати годам, рассказы О. Генри и Д. Лондона, а так же все произведения школьной программы - вот то, что было моим литературным достоянием на тот момент. Этого я считала вполне достаточным.
Однако, ребята так не считали, и вскоре, действительно, принесли мне книги. Сергей принес мне «Бесы» Достоевского, а Максим - кассету с песнями монаха Романа (любительскую запись, уже неоднократно переписанную, ) и книгу Н. Пестова «Повесть о Колюше» (в большинстве изданий она имеет название «Жизнь для вечности».) Книга была завернута в газету.
- Ты только , на всякий случай, не показывай ее никому, - попросил Максим.
- Хорошо, - пообещала я, хотя только дома поняла причину этой просьбы.
Оказалось, что книга была издана подпольно, в самиздате: напечатана на пишущей машинке, и переплетена частным мастером. В ней рассказывалось о юноше из верующей семьи, глубоко усвоившим высокие идеалы христианства и сумевшим претворить их в своей недолгой, но насыщенной событиями, жизни. Чтение и распространение подобной литературы в советскую эпоху могло иметь непредвиденные последствия, и я была рада, оказанному мне доверию.
- - - - - - --- -- -- - - - - - - - - - - - - - - -- -
… Да, много воды утекло с тех пор. Сейчас совсем другие мысли и заботы наполняют мою жизнь. Но иногда ветер добрых воспоминаний вдруг подхватит меня и занесет в далекую, чистую гавань милой юности, бережно перелистывая в памяти ее страницы.
зима 2017 год
© Copyright: Мария Долгина, 2017
Свидетельство о публикации №217052201531