Уже густеют листья на берёзе,
черёмуховый флёр почти исчез,
и мой сосед, с утра ещё тверёзый,
ответил мне: «Воистину воскрес!»
По росному зелёному отливу
усадьбу всю дозором обхожу:
две вишенки да три трёхлетки-сливы,
да дикий тёрн развесил абажур.
Господь мой Бог! Обрадуй доброй вестью
и чем-нибудь прекрасным удиви –
меня не так чрезмерно, если честно,
Ты балуешь подарками любви.
Под древней яблоней – корявой грудой,
полвека стерегущей старый сад,
торчат сморчки, страшнее чуда-юда,
но как же кипарисово торчат!
Теперь не нужно думать о прокорме,
изысканный обед почтил меня.
Вдруг соловей – певец вечерних оргий –
защёлкал, шалый, среди бела дня!
Довольная, два пальца загибая,
я возвращаюсь в свой любимый дом
и утренний цикорий заливаю
крутым артезианским кипятком.
А вечером степенно и серьёзно
для завершенья полноты чудес
меня сосед приветствует (тверёзый!):
– Христос воскрес!
– Воистину воскрес!