.
***
Гуденье пчел изводит донных рыб,
задумавших подняться к горним тропам
по хрипам вросших в ил дремучих глыб,
по позвонкам похищенной Европы
туда где синь и время, и закон,
где рыбарям нет места в утлых лодках
и рыбий глаз намоленных икон
не кажется уже таким холодным
***
В начале Слова было дно и впрок
Его молчанье под нарезку далей
и беговых дорожек (между строк),
где гравий букв черно суицидален
не развита чувствительность стопы,
но выдублен материал подошвы..
..и если бы лишь ветер вздорил пыль
в пределах черт безоблачно-бесшовных
я замечал весенние цветы,
птиц, деловито мастерящих гнёзда,
без зависти пустой и суеты,
вдыхая полной грудью майский воздух.
***
Не ночь пришла, а пасечник принес
Обкуренные сладким дымом улья,
В них пчелы приютили диких ос,
Сквозь них растет вейгела и багульник.
Еще цветы не превратились в прах,
В пыльцу небрежно брошенного слова
И май как май в сиреневых крестах
Все мается, но мается лилово..
.
Зачем же мерить подлинность его
Дренажными колодцами беззвучья,
В которых гниль веков, раздумий голь
Слегка прикрыты мудростью паучьей.
.
.
***
Из фотографий юношеских лет
Я вырезаю ножницами лица
Но составляя (кажется) портрет
Я перепутал улицы столицы.
На Божедомку налетел Арбат,
По Красной Пресне проплыла Варварка
И Патриарших, потускневший взгляд
Застыл под бровью Триумфальной арки.
Знать неспроста дарованы огни,
Сжигающие изнутри живое.
Чужое слово выпало из книг
У двери на полу скулит и воет.
Но не закончен (кажется) портрет.
Лиц не хватает завершить улыбку
По набережной, встретившей рассвет
От губ гранитных побежалой зыбью.
.
.
***
Не сотвори себе кумира.. в дождь,
прошедший сквозь стекло пустой гостиной,
где Александры Федоровны брошь
ещё блестит над черным клавесином.
Забытое всегда в цене вдвойне,
Но нет в России в призраках нехватки.
Дремучий бред о мировой войне
не в их, обшитых бархатом тетрадках,
не в их глазах любовь к чумным пирам,
к пустым словам, к непризнанным поэтам.
Забытый мотылек среди двух рам
и эта брошь.. Молчит, молчат об этом.
.
.
*** сон в первых числах мая 2017 года
.
Май восседал на каменных быках,
Чьи ноги вязли в ледяных припаях,
В еще прозрачных умерших мальках,
Оставив незапятнанной их память.
Начало - свет? Начало - тьма? Не так.
В затылок ствол. Что хочешь то и думай.
Где нет горы, там точно свистнет рак,
Где много шума, там не слышно шума.
Поэтому наверно и оглох
Бумажный мальчик с мятой папироской
Нарисовавший тонкою иглой
На белой коже красные полоски.
И чтобы все замкнуть одной чертой,
Звук, цвет и боль, дыханье дней и бездны
Он сам насытил крик души водой
Под тусклым светом мрачного подъезда.
.
.
***
Ночь не закрыть в чулан, не запереть
Среди вещей потёртых и не нужных,
Пусть лучше оживёт и будет петь,
Готовя на веранде поздний ужин.
Шкворчит на сковородке окунёк,
Кочан луны нарублен и заправлен
Тягучим маслом, выжатым из строк,
Дорожек сада и оконных ставен.
Всё то что есть во мне полынь-трава,
Раскиданные тени вдоль ограды
И майский жук, заползший на кровать,
Гадать кроссворд, который не разгадан.
.
.
***
Под крышей прошлогоднее гнездо.
Ни жизни, ни надежды, ни тревоги.
Цветет багульник прямо в тёмный дом,
Приманивая ос к его порогу.
Но стал не сладок вересковый мёд
И нет печных чернил в гусиных перьях.
Каких гостей он вечерами ждёт,
И для кого его открыты двери?
Ещё зубаст некрашеный забор,
От нищеты куснёт то тень, то ветер..
И мрак ночной, как самый честный вор,
Оставит рубль луны в подарок детям.
.
.
*** Последняя струна гитары (Я)
.
Не дождь подсел к костру (шипя, шепча).
Не тёмной чащи дух (угрюмо молча).
Семь было тихих струн (любимых чад),
Но я порвал одну бессонной ночью.
С шести до четырех себя жалел.
Летело время вспять, терзая память.
Был тёпл и мягок мох из постель.
Но не хотелось спать, - хотелось плакать.
Когда же на троих разлит был мрак,
Осталось две души, две грешных сути,
Весенний ветер стих и вечный страх
Меня всего лишив, стал новым утром.
.
.
Не дождь подсел к костру,
Не тёмной чащи дух.
Семь было тихих струн,
Но я порвал одну.
С шести до четырех
Летело время вспять,
Был тёпл и мягок мох,
Но не хотелось спать.
Когда же на троих
Осталось две души,
Весенний ветер стих
Меня всего лишив.
.
.
***
Забытая в египетской строке - лиса - лишь в профиль
а на самом деле -
беда и боль. Песок течет к реке и почернел картофель.
за неделю
он тоже превратится в прах и в пыль,
как все и все,
но нам дороже слово
на мертвом языке.
наш дом уныл
и рядом с ним
не блея дохнут овцы.
и скарабей нашел свою луну, но потерял в движении
по тверди, которая дарована огню давным-давно,
еще до нашей смерти.
.
.
*** Пятничное
.
рот рвет зевота. спать.
до девяти, до десяти,
до мутных глаз субботы,
омлета с ветчиной
и долго пить
вишневые домашние компоты, смотря в окно
не в черную дыру
проваливаться
задевая ветви
в сирени дым
в тепло прозрачных рук
всю мелочь мыслей враз пустив на ветер.
и так дышать, как дышит только в май
опальная черемуха, заметив,
что солнце перелилось через край
высоких крыш и устремилось в лето.
.
.
***
Парк стал светлей. Спилили тополя,
Расширили бетонные дорожки,
Но отчего тогда глаза болят,
Не он, а я как будто огорожен
Забором, домом, улицей, тобой,
Идущей рядом в черно-белом платье.
Здесь цвел когда-то желтым зверобой
И тихо колокольчик синим плакал.
Зачем мне мир, зачем мне этот плен
Холодных глаз и серого пространства..
Я так давно согласен на обмен
Забытого на каменное царство.
.
.
***
но там где мне не быть не быть и нам
бег в ночь из дней для двух не долг и Бог с ним
звон тих и стих и где взять лепт на храм
на хлеб на соль на жизнь год худ и Бог с ним
но там где нам не быть не быть и мне
май встань со мной на край рви нить и Бог с ним
я знал что мир не рай что тьма не гнев
что страх не тень что дождь не снег и Бог с ним
.
.
***
вшей вшу в язык
обол
чтоб с глаз долой
чтоб боль об пол
вдрызг в брызги в пыль
на-ве-ки
я жду когда же
заползет вода
и пересохнет время, чувства
ре-ки
звезду на букву В
зови
на квок
приманивай сомов из бездны
ночи
пусть будут впрок
заглавные
а впрочем
не им доверят подвести итог
.
.
***
Косая тень в дверях от фонаря,
Из мая в май всё так же рядом с почтой
Цветёт сирень и призрак почтаря
По адресам разносит письма. Точно
В одно и тоже время, за спиной
Тяжелая, потрёпанная сумка.
Его ли ждал ветхозаветный Ной,
Примяв гладь вод ореховой скорлупкой;
О нём ли вспомнил Бруно на костре,
Прикрыв глаза от солнечного света
И Гоголь, не проснувшись на заре,
Ему доверил снов своих секреты..
Зачем мне знать. Цветет сирень. И май
Колдует у потрепанных порогов,
Бросая лепестковый разгуляй
На фалды тёмно-синего покроя.
.
----------------------------------------------------------- СЛИПы:
.
***
Две тысячи семнадцатый. Июнь.
Два года до войны. Соль, спички, гречка
не выросли в цене, и я как все
рифмую душу с песней, речкой, рощей.
Вода стоит у дома, ловит пух
с дешёвых париков по тополиным
лекалам сшитым и сплетенным в гроздь
слепых дождей, исполнивших на стёклах
забытый марш Фюнебр. Я гость и сват,
принесший птицам каменные зёрна
колосса, пересекшего пустырь
надежд на чудо и на воскрешенье
в той тишине, в которой слово свет
рифмуется со словом утешенье.
.
.
*** лемминги
.
июньский день учил лепить зверьков,
похожих на обычный лист бумаги
изрядно мятый. океан шептал
о рыбе чайкам, облакам о небе
внутри себя, в холодной глубине,
дышать которой могут только камни
и то не долго; о своей душе,
нанизанной на пулковские рёбра
меридианов, вызванных на бой,
за белый череп выдуманных чисел
чья сумма - вдох, присыпанный землёй,
а разность - выдох, оперённый высью.
.
.
***
Крест-накрест руки, в дождь не до гостей,
вестей, рассолов, долгих разговоров
о том, что май мамай по мне прошёл
и Русь во мне черемухой сгорела,
цвет сбросила холодный во дворах-
подковах не на счастье, не во имя,
а только чтобы дворничья метла
на лепестках опавших прописала
закон необратимости времён
прошедших - и пришедших - и грядущих
единый для души и плоти, и
для никого и ничего не ждущих.