Лист 14 «К» Квартира
Осень 1985 года. Ордер на квартиру. Мой Петрович
Наконец, осенью, кажется 5 октября в Исполкоме выписывают неохотно Евтуху Павлу Александровичу ордер на 2-х комнатную квартиру. Наш адрес будет Грозный, ул. Косиора, д. 13, кв. 102. 8-ой этаж. Лифт не работает примерно полгода.
Как не надорвался мой концертмейстер Петрович, помогая нам носить вещи допоздна, до самой ночи. Другие помощники, наши же оркестранты, ушли раньше. Вместо них я сумела подключить новых соседей, так и не дав Павлику поднимать тяжести, говоря, что ему этого делать нельзя, за что он на меня сердился и рвался в бой.
Три предмета
Конечно, я опять сделала, как всегда, ошибку, почему и оказалось много тяжёлых вещей.
Я сумела договориться с водителем грузовой машины, что прежде, чем он подъедет к общежитию за столами, кроватями и шкафами – будет ждать меня у мебельного магазина. Там я купила без Павлика и совета с ним три крупных предмера: комнатный шкаф для посуды, трельяж и диван. Конечно, глупо. Но всё обошлось. Я бегала по лестнице и всем мешала, а в перерывах между этим важным занятием купила для работников выпивки и закуски и, как говорит Паша «И три-та-тушки, три-та-та». Вечер закончился хорошо.
Трёхколёсный велосипед. «Поехали в Глозный»
Вера Ивановна к тому времени уже была с Валерой в Грозном и привезла детей, Любу и Валеру в новую квартиру. В тот день они чувствовали себя неважно от непривычной высоты на 8-м этаже, но на другой день Люба села на трёхколесный велосипед и крутила педали, едва не доставая до руля коленками и катала маленького брата, стоящего сзади, катала по комнатам через прихожую.
А через несколько дней Валерик сказал: «Всё очень хорошо, а теперь поехали в Глозный», так как для него общежитие – это и был Грозный. И на велосипеде по коридору ездить там было гораздо интереснее – длинный путь мимо всех дверей.
Лист 14 «Л» Люба
Художественная школа. История, немецкий
В этом, 1985-86 учебном году Любе ещё дали доучиться в прежней школе № 56. С 1984 – она ходит в художественную школу (вернее, ездит). В 85-м она продолжает обучение в двух школах. Мы с Пашей ей помогаем делать уроки: я – по математике, Павлик – по истории и немецкому языку, который он очень неплохо знает и добивается отличных и хороших результатов в Любиных четвертных оценках. Но какой ценой?!
Волны гнева. «Яблоко раздора». Попала «под раздачу»
Наш домашний репетитор очень строг. Люба никогда не бывает на уроках в школе так внимательна, как на его уроках и старается изо всех сил, но иногда не может чего-то понять, или запомнить. Занимаясь своими делами, я внимательно слежу за волнами гнева и успокоения в голосе Павлика и облегчённо вздыхаю, когда их занятия заканчиваются без происшествий. Хотя чаще всего так и бывает, – но тех редких вспышек его несдержанности хватает, чтобы рассердить меня и мою маму, Любину бабушку, которой Люба, приехав летом на каникулы, естественно, пожалуется, получит поддержку и привезёт осуждение в своих глазах. Любочка не знает, но тогда Вера Ивановна о ней иногда в сердцах говорила «яблоко раздора».
Сейчас, много лет спустя, мудрая Люба так оценивает своё положение в семье: «Жаль ребёнка, который «попал под раздачу».
Участок внизу. Огород на лоджии. Огуречная арка
Очень скоро я занимаю участок земли под нашими окнами, далеко внизу и даже ставлю изгородь, как и другие на соседних участках, а на лоджии двойной, шириной метров шесть, сбиваю длинные ящики, чтобы посадить там огурцы, помидоры, петрушку, укроп и т.д.
За досками для ящиков я еду вместе с Пашей, там нанимаю подводу с возницей, и обратный путь мы совершаем рядом с досками; я боюсь, когда подвода наклоняется, а Павлик меня успокаивает и удерживает.
По приезде он мне помогает всё это занести, распилить и сбить, сам пока не понимая, для чего мне это нужно. Но потом, в дальнейшем, он с восторгом всегда говорил о нашем балконном огороде, настригал по тарелке сочной молодой петрушки, рвал огурцы к столу – урожай был великолепный. Кроме того, огуречная листва располагалась аркой до окна комнаты, а под аркой – раскладушка, и лёжа в тени, можно было читать, или просто отдыхать. Вот, так – приятное с полезным.
Валера. Болезни: гепатит, грипп. Люда Исаева
Я даю объявление о размене места в детском садике, т.к. рядом с нами есть детский комбинат, куда я и хочу определить Валеру.
В каком из этих детских учреждений заболел наш сын гепатитом, неизвестно – но карантин был в обоих.
Павлик первым заметил признаки, и сам поставил диагноз в самом зачатке болезни, в народе называемой желтухой, и потом все свободные часы посвящал сыну в больнице.
Мы дома. Ура!
Сколько радости было у нас, когда мы забирали из больницы Валерика, как он рад был сам, уже повзрослевший от переживаний и капельниц.
Понадобилась моя ловкость, чтобы поймать легковую машину – и, наконец, мы дома. Ура!
Первая больница. Пашина ученица
Нужно сказать, что это Валерино пребывание в больнице было не первым. Впервые мы с ним лежали (перед полётом в Горький в 1983 году) с тяжёлым гриппом и пробыли с неделю. В больнице за ним, как нянька, ухаживала чеченская девочка, шестиклассница, Люда Исаева, которая в следующем году оказалась Пашиной ученицей в общеобразовательной школе.
1986 год. Друзья. Друзья и «менялы»
У Валеры появляются новые друзья, Асланбек, Саша Фролов, мальчик на нашем этаже Дима (Диман) которого другом назвать нельзя – на Валере он оттачивал мастерство «менялы», хотя и был младше, но хитрее.
Общее собрание. Ковалёв из бригады великого Махмуда Эсамбаева
6 июля – общее собрание филармонии, далеко не первое, посвящённое обсуждению семьи Евтух и «незаконному» получению квартиры. Как раз тогда и клеймил нас позором Ковалёв, бывший певец из бригады великого танцора Махмуда Эсамбаева.
Пыльная буря
Помню, что в этот день Альви забрал с собой Павлика для обсуждения дальнейшего плана действий, а мы с Валерой шли, купили черешни (я уже давно адаптировалась к подобного рода собраниям) и вдруг – какой-то дым в небе, как будто на «Старой Сунже» (рядом село) пожар. Мы с Валерой – около крайнего подъезда нашего дома (только что было ясное небо) – не сумели добежать до своего подъезда – пыльная буря (нужно бы писать с большой буквы). Эпицентр или кульминацию мы пережидали с сыном в чужом подъезде. Какая уж там кепочка, главное – платье на месте. А если бы в поле – то главным было бы другое.
Мышеловка, спички. Люк
Валера в этот период очень порывистый и непредсказуемый. Может из угла в угол метнуться – и попасть в мышеловку. Его довольно часто мы оставляем одного дома и, пользуясь случаем, он любит зажигать спички. Я говорю: «Жги, сколько хочешь, только когда мы дома
Однажды, проходя по тротуару и держась за мою руку, он вдруг срывается и бежит вбок , где среди зелёной травки – люк. Он будто прикрыт. Но чем? Валера встаёт на край – фанерка покачнулась – я кричу – сын уже остановиться не может, но и перепрыгнуть – тоже. Он падает на колени, ровно в центр и перебирается на другую сторону. Меня всю трясёт, я думаю, может быть – напрасно, и открываю люк. Не тут-то было! Сколько возможно глубокий, и на дне битое стекло.
Хореографическая студия. Пират-разбойник. Бассейн
У Валеры мне не нравится походка – я отдаю его в хореографическую студию на исправление к руководителю Сопранович (Её имя-отчество забыла). Вожу во Дворец пионеров, который находится напротив нашей филармонии на пл. Орджоникидзе. Мы наблюдали, как его строили и вновь ломали (пока, наконец, не «довели до ума») в течение нескольких лет. Шикарный, действительно, дворец. С фасада – фонтаны уступами, дальше – площадь роз. Внутри расположение запомнить я так и не смогла (хотя, в дальнейшем и до самого нашего отъезда, сын посещал детский театр, СТШ-54) два театральных зала: большой и малый (хотя оба – большие) везде мрамор, фрески, витражи, панно и, конечно, детские рисунки, и картины и макраме.
У Валеры сохранились хорошие воспоминания от студии Сопранович, т.к. на маскарад я ему сшила костюм пирата-разбойника: рубаха светлая, завёрнутая под чёрные шаровары, широкий красный пояс и такая же на голове повязка, дерзко завязанная сбоку. За поясом – кортик в фольге. Королевский наряд! Жаль, не осталось фотографии.
Мне казалось, что сына нужно больше занимать и записала его ещё в бассейн. Плавки, тапочки, шапочки, мочалки, пакеты – приезжаем, опаздываем – потом жду его – дальше душ, сушилка и едем домой.
Аня Багдасарьян
Нельзя не сказать об удивительной дружбе двух девочек: моей дочери Любы Мугачёвой и Ани Багдасарьян, которая сначала жила в одном с нами общежитии. Потом мы переехали на квартиру, но их отношения оставались прежними, хотя родители, то есть семья Евтух и семья Багдасарьян враждовали между собой. Что те родители, что мы – относились к детям своих врагов очень хорошо, девочки ходили друг к другу в гости, а Павел Багдасарьян играл с ними в волейбол.
Лист 14 «М» Ссоры «Не смотри в потолок». Всё ложь. «Я? Тебя?»
Из писем видно, что у нас в этот период ссоры. Из-за чего? Не понравился мой взгляд. Пустой. Нельзя смотреть в потолок. Нельзя оправдываться. Ничему не верит. Всё ложь. Да, в постели мы мирились. И нужно было чаще мириться. Чтобы я обиделась – нужно очень постараться. Моё спокойствие кажется ему равнодушием. Трудности, связанные с получением квартиры, миновали. Его мысли, конечно, не такие простенькие и коротенькие, мне недоступны. Я говорю:»Паша, ты, быть может, меня к кому-то ревнуешь?» – «Я?! Тебя?!»
Две его особенности
1) Отсутствие логики 2) Шутить, чтобы весело было всем. Его память
В его характере, пожалуй, были только две особенности, с которыми я не встречалась больше никогда, или лучше сказать, не замечала ни у кого – это полное (!) отсутствие логики и абсолютное(!) отсутствие насмешек над другими людьми. Это при всей его неуёмной склонности к шуткам, смешливости, весёлым рассказам и анекдотам. Говорят, – шутить нужно так, чтобы весело было всем. Он этому правилу следовал без исключений.
Как истинный артист (а он им и был – кино потеряло великого актёра) Паша пересказывал и представлял нам в лицах сценки, которые происходили давно с ним, или были им метко схвачены, а то, что было им замечено – оставалось в памяти навсегда.
Память его была абсолютно-избирательной. Невозможно сказать, что он помнил только то, что не касалось цифр (в истории – тоже даты, которые он умел сопоставлять) – он был равнодушен к голым цифрам.
Воспоминания, начиная с детства, отпечатывались в его памяти с поразительной яркостью. Он видел Прошлое, как Настоящее.
Мне же (глупая) вечно хотелось поделиться своей радостью – чтобы его, его сценки, умение вызвать безобидный смех – увидели другие, и я говорила: «Павлик, запишись в самодеятельный театр». Он более трезво смотрел на жизнь – театр отнимал бы время, за которое ему платили.
Пятеро рождённых для театра
Среди моих родных: 1 – моя мама была в самодеятельном театре 20 лет, 2 – её племянница Аннета, решившая уйти после второго тура экзаменов; со стороны Павлика: 1 – он сам, 2 – его отец, 3 – кузина Павлика Лариса, трагически погибшая в 17 лет – всего пять человек, рождённых для театра, но по тем или иным обстоятельствам ему себя не посвятивших.
Трудно сказать, как сложилась бы их судьба, если бы они избрали для себя профессию артиста. Знаю только, что жизнь артиста труднее даже, чем жизнь музыканта. Но, продолжу.
Праздники
Режиссёр Лариса Куранова. Новый год. Хомская
Рядом с нами жила режиссёр театра имени Лермонтова Лариса Куранова, красавица, умница, с примесью ингушской крови, и её прелестный кудрявый рыжий сын лет восьми.
На тот момент у Ларисы была любовь – ингуш, слегка моложе её, в котором она умышленно разжигала ревность. А горец горячий, и бывало всякое (один раз даже на наших глазах, когда вместе праздновали Новый год). Павлика она не «подставляла», ингуш ревновал к другим мужчинам.
За столом у неё были друзья и подруги, своеобразный народ, яркий. Правда, я припоминаю только одну, актрису Хомскую, приехавшую из Москвы, которая в новогоднюю ночь без конца приходила к нам и звала меня к Ларисе, даже слишком настойчиво.
Валера не спит в Новый год. Паша прибегает с новостями
Впервые Новый год вместе с нами встречал, праздновал и не спал наш Валерик, нарядный, в своём клоунском высоком колпачке и красно-белом шёлковом костюме.
Среди Ларисиной пёстрой публики детей я долго не могла держать, но и оставлять без себя скучать – тоже не хотелось. К Ларисе я не ревновала, и поэтому Павлик был вторую половину ночи и там – и у нас, прибегая и рассказывая свежие новости. Вот так прекрасно начался наш Новый – 1987 год.
Вообще-то, Новый год в Чечне никогда тихо не проходил и русскому уху такой шум был непривычен. Постоянные хлопки, крики, ракеты – всё раздражало.
1987 год
Хлопки, ракеты. Свадьбы. Украли невесту
Свадьба. Когда в машине везут невесту – стреляют из автоматов вверх. Это обычно делает не сам жених, а его друзья, «укравшие» по традиции невесту. Павлик обязательно скажет: «Ну, вот, всем нужно сообщить, что ещё одну фабрику запустили в эксплуатацию!» (имея ввиду высокую рождаемость и некачественное воспитание).
На моих глазах украли невесту из нашего дома. Подъехал «джигит» на легковушке, девушка его увидела с балкона, вышла, села в машину, и друг жениха рванул с места, как будто для того, чтобы родители невесты не догнали и не вернули, хотя все родственники уже давно были оповещены о предстоящем и радостном событии.
Скорбные известия
Февраль. Инфаркт у дяди Павлика Б.И.Ломова. Смерть его кузины Жени
Из Заволжья сообщают, что у дяди Павлика, Бориса Ивановича Ломова – инфаркт, этому предшествовала смерть его дочери Жени, которую я никогда не видела, она жила где-то далеко.
Время пахать. Соседи по огороду
У нас в Грозном – время пахать. Я, да и Павлик помогает, вскапываем огород внизу, я его засеиваю и засаживаю. Знакомлюсь с соседями по участку: Леной – матерью-одиночкой пятерых детей и Таей-«глаза».
Март. «Нижегородские курсанты» Паша читает
Папа мой присылает книгу свою «Нижегородские курсанты». Павлик зачитывает мне вслух особо интересные места, написанные живо. Дедушка Павлика, Иван Семёныч Ломов обходит всех знакомых, показывая книгу «Нижегородские курсанты», подаренную и дарственной надписью от автора Менделеева Бориса Сергеевича, моего папы (об этом на стр. 46).
Дуба-Юрт
Поездка в Дуба-Юрт.
Апрель 1987
В этом месяце – «знаменитая» Любина поездка в «Дуба-Юрт» «без спросу» с подружкой Зайной, где она осталась на ночь у Зайны в селе. Всё же Зайна позвонила в Грозный, прибежала к нам её младшая сестра, когда мы уже были «в трансе» и сообщила, что Люба будет завтра. Рядом с нами стоявшая 13-летняя соседка Оксанка «успокоила» нас, сказав: «Да, не волнуйтесь Вы, её уж давно убили и выкинули в колодец».
Когда мы утром спросили у Альви в филармонии, то, действительно, перестали волноваться, т.к. «по обычаю для «кунака» – всё, и ни один волос не упадёт с его головы».
В селе Дуба-Юрт Любу фотографировали (и остались снимки) водили в горы, только стоило ей обмолвиться о желании полюбоваться видом с высоты.
На такое чудо посмотреть высыпало всё селение, т.к. стало известно, что гостит русская девочка (после того, как Зайна провела Любу через всё село проведать своего дедушку, – и затем прошла с ней ужинать и ночевать к бабушке в другой конец села). Бабушка Зайны оказалась похожей на Любину – такая же востроносая, быстрая, живая весёлая, разговорчивая и гостеприимная. В центре внимания вместе с Любой оказались, конечно, и Зайна, и двоюродная сестра Зайны, и сестрина подруга. Короче – это был праздник для всех.
Песня о Дуба-Юрте
По приезде в Грозный Люба сразу же всё нам рассказала, а Павлик, под впечатлением, в тот же день написал песню на мотив из какого-то кинофильма, где есть припев (и он его использовал):
«Тач-тачу, тач-тачу, мадам-попугай,
Тач-тачу, тач-тачу, пэсню продолжай»
Май. Балкон. Огород. Валера ходит за хлебом
Конечно, всё растёт на огороде внизу – и на балконном огороде и цветнике. Огород внизу приходится каждый день поливать из шланга.
Валера уже подрос, ему пять лет и он начинает ходить в магазин за хлебом.
Июнь 1987. В Заволжье Эля. Шесть оперетт Кафе-мороженое
В Заволжье приезжает Эля, сестра Павлика, – проведать маму и пожаловаться, что без мамы тоскливо (у неё двое детей и муж) а заодно уговорить маму разменять квартиру из Заволжья на Находку.