(жестокое танго)
Мой папа был супер-спиннингистом. Не смотря на то, что спина болела:надорвал на стройках героических пятилеток. У него был спиннинг по кличке Дубина-длинная сколотая с прямослойной сосновой доски , оструганная жердина с кольцом из стальной проволоки на макушке. Лук Одиссея, на который не по силам натянуть тетиву Телемаху. Пружина. Дротик.
-Коль, возьми Дубину! -просили сотоварищи по браконьерскому промыслу.-Похмелиться надо..
И папа -брал. Блесна -вертушка была на месте. Грузило отлитое в виде снаряда или ракеты -тоже. 120 метров лески.Смазанная катушка.-жужжалка. Папа устремлялся на берег Оби. Дружки-собутыльники- Карась, Горшок, Толстолобик - с ним, чуть поотстав. Я увязывался за честной компанией, путаясь у алкашей под ногами. Папа спускался на усыпанный "гэсовскими " и городскими рыбаками берег. Кто ершишку вытащит, кто окунишку, кто чебачка.
Папа просил расступиться. Располагал блесну с грузом для старта. Подпрыгивал, словно спортсмен для взятия высоты с шестом, -и совершал бросок. Рыбачки-удочники и спиннингисты следили, как свинчатка этаким искусственным спутником Земли взмывала ввысь. Блесна посвечивала звёздочкой рядом.
Совершив головокружительный полёт, снасть падала в бурливую стреж "великой сибирской реки" , чуть ниже срединного острова-далеко-далеко, там где вились микроскопически уменьшенные расстоянием чайки. Папа накручивал катушку и вдруг-бац! Удилище начинало гнуться и трепетать, тетива лесы звенела от напряжения. Несколько минут борьбы- и у кромки воды,у берега, взбивая хвостом пену и подымая муть, выныривала из пучины речной сребробокая нельмища-наяда.Вся в кольчуге чешуи, доспехах-поножах жабр. Ловким движением папа выдёргивал рыбину на берег под изумлённые возгласы "городских"...
Вот оно -рыбацкое счастье. Адреналиновый кайф. Потом была весьма прозаичная суета Горшка , Карася и Толстолобика с "переплавкой" в дензнаки этого живого серебряного слитка, сабли этой казацкой, утопленной в Оби-матушки во времена покорения Сибири Ермаком, "Антиквары"-скупщики варили уху. Дружки папины додавливали капли "беленкой" в мгновенно опустошённые гранёные стаканы-рыцарские кубки. И барак- барк браконьерский , струг укшуйников, триеру античную, оглашал папин голос:
-В шайке я был атаманом имел шестерых молодцов, я помню как из лесу выйду и граблю проезжих купцов...
И на кульминации звучало про то, как атаман "взмахнул по привычке дубиной-и зараз двоих уложил..." Вот почему спиннинг имел кличку Дубина.И как только папа брал свой одиссев лук в руки мама-Пенелопа начинала горевать: не дождаться ей своего ахейца из буйных штормов очередного запоя.
Зато сколько историй я понаслушался о ту пору! Про борьбу с громадной щукой, багря которую подвернувшейся блесной, друг вонзил якорёк другу-браконьеру прямо в лапищу , на которой был вытутаирован морской корабельный якорь. Про осетров-оковалков, кастрюков размером с поросят! А нельму папа ласково звал Нелочкой. Это тоже песенный образ. Из сюжета жестокого танго о приморском парке, знойном Юге, дымке-думке из папироски. Голубоватом. Призрачном , как канувшее в текучей струе времени детство.