Памяти Петра Лазаренко
Мой друг, вот и твоя звезда погасла.
"Смерть - маскировка, ну, и все дела!
Иначе - и рождаемся напрасно...", -
что, Алексеич, не твои ль слова?
Ты дверь закрыл...
За ней уже, возможно,
восполнят, что судьба недодала.
А что дала - изъяли на таможне:
стремления,
мечты,
слова,
дела...
Но ты по эту сторону границы
нам от щедрот своих сумел помочь.
И у меня в загашнике хранится
подарком та рождественская ночь...
Из Долботово шли мы в Савостьяны,
там школьный физик на отшибе жил.
Тут нам и шанс без нервенных изъянов
потолковать вменяемо за жизнь.
Ведь общий шухер знать давал подспудно
ещё в восьмидесятом в меру сил:
хоть выдох свеж - но вдох до рвоты труден:
завеса дури в воздухе висит...
Мороз крепчал (банально)...
Без обмана
тогда на спор и я бы дуба дал,
ведь слишком для биолога престранно
о жизни ты и смерти рассуждал:
"Чем выше существо - тем уязвимей...
вот выпьем,
на обочине заснём -
и всё тут!
И мороз - анестезия,
дабы шофёр колхозный завтра днём
увёз остекленевшие останки...
А мы в ту пору будем далеко
и добредём до первой ли стоянки
под ношей неоплаченных долгов? -
вот смерть!
А жизнь - уход не добровольный,
пусть и ценою собственной крови.
Хотя при этом было бы довольно
иметь прощенье, равное любви..."
Мы против злого ветра шли упрямо,
держа ориентир по звёздам на
грядущий крест,
нам видевшийся рамой
в прямоугольном золоте окна...
6.09.2007