Внезапно родители сделались старыми,
Хотя и понятно, что долго старели.
И снится всё чаще, с глухими кошмарами,
Что не доглядел – и ушли, и сгорели…
И снится всё резче: могилы их вырыты
Сырые, и надо запомнить участки…
Но мысли такие – пока мы не сироты –
Мы гоним, пришедшие к нам для острастки.
И снится всё жестче, как в пору прощания,
Неловкий вопрос о долгах и наследстве,
Родители пишут уже завещания
И делят всё честно меж нами, как в детстве.
И снится всё четче: мое одиночество
Ночное, а, если точнее, – сиротство.
Навеки от папы останется отчество,
И с мамой в чертах обнаружится сходство.
И снится всё явственней: время без жалости,
Так больно стучат над родительской спальней.
У мамы – синдромы любви и усталости,
А папа становится сентиментальней.
Вновь ходят с колясками – семьями, парами –
В тенистом июле, в прозрачном апреле…
Внезапно родители сделались старыми,
И мы неожиданно заматерели.
и:
То ли Шумана, то ли гомона
Мне хотелось в тихие дни,
Где вся жизнь, как спичка, надломана,
Где в трех комнатах мы – одни.
Жизни, бьющей ключом, иллюзия –
Разговоры, дела, возня…
Сам с собой всё реже в союзе я:
Не добраться мне – до меня.