Пропитан грустью и тоской последний вечер,
И омрачён, чуть-чуть, вокзальной суетой.
И тут, как водится, поплакать бы, но нечем,
Сундук для слёз остался к вечеру пустой.
Там, далеко, на еле видном горизонте,
Заходит солнце, осторожно, не спеша.
И дождь некстати, и сломался лёгкий зонтик.
А там внутри кричит и мечется душа.
Объявят поезд странным словом «подаётся».
И подадут на третий путь, второй перрон.
А сердце резко от гудка с петель сорвётся,
И не захочет лезть в двенадцатый вагон.
Как это глупо. Не привыкнуть к расставанию.
Не отменить уже. Не разорвать билет.
И поезд тронется опять по расписанию,
До наших бедствий машинисту дела нет.