Однажды беда заставит тебя молчать.
И ты будешь молчать,
коньяком заменяя чай,
потому что по цвету вовсе неотличимо.
Никто из соседней не крикнет тебе «любимый»,
не крикнет даже
«пошел ты куда подальше».
Беспокойные сны отступают едва ль на треть.
Ночь за ночью ты позволяешь себе смотреть
бесконечную пленку о том, как любовь уходит.
Она собирает вещи –
листы
тетради,
косметику
книги
платья
а ты подбираешь слова мучительно –
хватит
хватит
я без тебя не выживу
не смогу
я перед тобою навеки уже в долгу
останься
прости
люблю!
- нет
Хлопает дверь и гаснет повсюду свет.
Сон замирает на самой высокой ноте
и опять приходит.
Вольно же было играть без минуты гения,
объявлять себя рупором, голосом поколения,
светить лучом,
когда перед сном обнималось её плечо.
Помнишь, кричал,
манерничал,
извивался
в каком-то полуподобье экстаза, танца,
рифму за рифмой вгоняя с размаху в зал!
Теперь с эпатажем не то чтобы завязал,
но никак не находится слов, чтобы т_а_к сказать.
Выходит, это время тишины.
Развертывают листья, как ладони,
деревья в ожидании весны.
Теплеет ветер, небо золотится
над полусонной мартовской столицей.
Всё то же. Изменились только мы.
Вскочи в трамвай, доехав до конечной,
оставь свое молчанье где-нибудь.
Раз вышло так, что прежнюю беспечность
нельзя исправить или зачеркнуть,
пусти беду корабликом бумажным
по темному весеннему ручью.
Признайся в поражении отважно
и не пытайся сторговать ничью.