Мы жили на коленях, но умирали стоя.
С ярмом назначенной вины
Взрастили ярость из людского перегноя,
Залив багряным пол-страны.
Багряное - цвет крови - наше знамя!
А черно-желтое - орёл на золоте,
С трусливым белым - тотчас в пламя!
Жестоки? Мы?! Ну, погодите, полноте -
Я ел последний раз на позатой неделе
Ошкурки с барского стола
А эти, в мундирА завёрнутые, ели:
Все "Qui est la"? И "Oh la la"...
Ведь русские же! Или ими были...
Скажи "Пойди, мужик, да подсоби!"
Ан нет - все по-хранцузски выли,
Когда серпами стали их рубить.
Когда подняли на штыки своих же офицеров,
Когда их рвали, вешали, секли.
Когда в домах хапуг-миллионеров
Все краденое у крестьян нашли.
Когда у бледно-свежих, чистых, дочек
Мы забирали самое святое -
Отцы за окровавленным комочком
Старались скрыть нечестно нажитОе.
Страна вскипела кровью, и зашлась огнём...
Настала тишина...
Взошла и рожь, и кукуруза под конем,
Запела борона...
Лишь знамя наше так же реет, рдеет -
Все красное ещё, но снова с златом...
И нет крестьян. И не благоговеет
Простецкий люд перед богатым!
Народ теперь один. Народ теперь един!
Не ради барчука встаём теперь с постели!
Однако, надо снова обыскать овин -
Последний раз на позатой неделе ели.