Пустота внутри – что весенний лесной овраг:
наполняется талым теплом, родниковым светом.
Там и небо от края до края дрожит внатяг
в полусонных сетях узловатых озябших веток;
там и прошлая осень, былая трава-листва,
сквозняками отпетая песня иного года;
там и чёрные галочки-птички мелькнут, раз-два,
окунаясь в небесную зыбкую позолоту;
облака принимает и тихо качает мгла,
рассыпаются блики, дрожат и мерцают сонно...
И сорвёшься на голос воды, на янтарь тепла,
на истому такую, что выдох подобен стону...
А на дне – только тени и призраки... Никого.
Всё – обман, преломление света: мелькнёт и канет...
Я почти превратилась в безмолвное существо.
Ты не знаешь... А крылья становятся плавниками.
Я не слышу тебя из прозрачной моей глуби.
Забытьём, небытьём, одиночеством я пьяна ведь.
Подойди, зачерпни этот свет. Пригуби. Губи
тишину мою, полуобморок-полупамять...