Давно все это было! Так давно,
Что нет уж той страны, и многих нету.
Лишь память мне мерцающим кино
Вновь возвращает Атлантиду эту.
Наивна эта пленка и стара.
Царапины и частые обрывы...
Нелепый домик в глубине двора.
Над ним клубился август суетливый.
Вечерний ветер ворошил листву.
Вдоль тротуаров горбились потоки.
Холодный дождь не оставлял Москву,
Журчаньем заполняя водостоки.
В такой вот день едва ли кто-то ждет
Чудес и перемен невероятных.
Мечты, ударившись о серый небосвод,
Дождем унылым падают обратно.
Но нет! Тот день из тех был дней,
Когда (я только позже понял это!)
Вершатся изменения путей,
И новые чеканятся монеты.
В такой вот день пробьет зерно росток,
Повиснет молния зазубренным изломом,
Картиной станет сорванный цветок,
Звук, вспыхнув вдруг, повиснет невесомо.
Закат смешает краски над Москвой,
Из желтых листьев сложится поэма,
И в ржавом желобе с застывшею водой
Фонарь блеснет звездой из Вифлеема.
Такие дни годятся для пророчеств.
Для перемен, прозрений, ведь они
Тем тайным отличаются от прочих,
Что чем-то дням творения сродни.
Со временем, не сразу, станет ясно,
Хоть и молчали все колокола,
Что в новое какое-то пространство
В тот день судьба волной перетекла.
Все стало «до него» и «после». Светом
Его свою всю жизнь я разделил,
Когда, еще не ведая об этом,
Злясь на тебя, тебя уже любил!