Мыши на кухне, он - на ковре в парадной
Глушит желанье, азарт и фантомные боли.
Мой друг временами пишет слегка нескладно,
И травит тягу к писательству алкоголем.
Публика не оценит, лишь смотрит строго:
"Кто ты такой? Дурак! Уходи со сцены!"
Мой друг временами пишет совсем убого,
И не считает ни рейтинги, ни проценты.
А у него в квартире нет даже кошки.
И никогда не кипит на плите чайник.
Мой друг временами бывает немного брошен
В урну, контейнер, или - как вата - в купальник.
Он не бывает изнежен, любим, обласкан,
Он не способен быть славным, весёлым, милым...
Мой друг иногда - в порыве - снимает маску,
Но прячет под плащ лицо, прошипев: "Страшила!".
Он не машина, не дерево и не камень,
Ему временами бывает ужасно грустно.
Он прячет улыбку в загадочном синем тумане,
Мечтая однажды уснуть и уже не проснуться.
В зале суда он бывает, но как ответчик,
Запретив самому себе осуждать кого-то.
Этот парень - мой друг - до безумия человечен,
Упиваясь людьми и трудясь до седьмого пота.
Мой друг по ночам постоянно, но тщетно пишет,
Представляя себя героем чудесной пьесы.
Всех, кто пытался им стать, обглодали мыши,
Будь я им - сошёл бы с ума прямиком на рельсы.
Сыро на кухне, он - на ковре в парадной,
Лежит, не шевелясь. Обвожу мелом.
Мой друг временами пишет... Писал нескладно,
Но разве за это заслуживают расстрела?