Этот роман в советское время был отвергнут единодушным мнением местной организацией Союза писателей СССР. Рукопись была помещена в архив, а с приходом новых времён выброшена в мусорный бак. Но нашёлся человек и эту рукопись сохранил. В прошлом году рукопись восстановили и издали отдельной книгой в 658 страниц. Меня попросили написать отзыв об этой книге. В течении 4 месяцев я работал над этим текстом, перечитывая книгу. Но до сих пор она лежит ненапечатанной по причине, что редакция газеты другого мнения о ней. Решил выставить на ваше обозрение. И, может быть, кто и откликнется. Спасибо.
Роман "Глагол времени" Вячеслава Чиликина ни что иное как явление литературное. По своей масштабности охвата исторических событий из попыток создать панораму городской жизни это произведение, на мой взгляд, самое удачное. Когда погружаешься в текст, начинаешь жить описываемой автором жизнью героев романа.
Их портреты написаны крупными мазками, но с детализацией их одежды: "На ней была фетровая коричневая шляпка с фетровым же красным цветком, белая блузка и входившая в моду чёрная юбка клёш. Чихарев – в шикарной серого бостона тройке, со свисающей из жилетного кармашка петлёй блестящей цепочки – выглядел женихом. Нафабренные усики топорщились щёточками, белёсые глаза глядели со строгим прищуром. "Ворует, сволочь", – подумал Антон. По этой фразе всё становится ясно, кто они и откуда, и чем занимаются.
Автор погружает читателя в то далеко отстоящее время с таким изяществом. Я имею в виду язык и стиль речи персонажей. Их поступки настолько естественны в сложившихся обстоятельствах, что начинаешь понимать всю тяжесть жизни в жестокостях того времени. И становишься не смотрящим из нашего времени, а погружаешься в стремительно меняющиеся события, становясь участником происходящего в те годы.
Сквозной персонаж – зажиточный, не раз разорявшийся горожанин в сменявших друг друга то взлётов, то падений. Если смотреть общо, то главным героем этого романа является город под названием Старогорск, стоящий на речушке Аулке.
Особенно выпукло показано время НЭПа. Как только власть перестала распределять продовольствие и перестала выгребать зерно у крестьян, разорять лавочки, заводики, фабрики и прочие заведения. Оживала торговля тем, что производили мелкие собственники в своих мастерских, на заводиках и фабриках – всё находило своих покупателей.
И город буквально за несколько дней преображался и начинал жить довоенной жизнью. Откуда что бралось? Появлялись торговые точки, в которых продавали булочки, пирожки и даже мороженое. Оживали базарные ряды с изобилием продуктов.
А с какой любовью Вячеслав Чиликин относится к своему любимому городу, даже в романе понятно, что пишет он о Барнауле с "Горой", с "Подгляденом". Рисует какое впечатление произвели полёты с катанием детей ещё до "Переворота", как в то время именовали "Великую октябрьскую революцию".
Автор воистину создал городскую панораму начала великих потрясений. Он воскрешает события со скрупулезной тщательностью живописца изображающего детали на костюме портретируемого.
Сочность языка с характерными словечками того времени помогает читателю понять всю вакханалию тех лет. На протяжении романа не проскальзывают, так набившие оскомину, призывы выполнять план и непременно с перевыполнением, этого в романе нет и про партийное руководство тоже нет. Показана жизнь увядающего города, с разрушением достопримечательностей и превращением процветающего города в захолустный городок.
Только город воспрянул во время НЭПа и на тебе колхозная эпопея. А за ней страшный зловещий 37 год. И снова идёт борьба не на живот, а насмерть со своим народом. И опять всё закрывается, исчезают люди. Остальные в ожидании ночного стука в дверь. Автор об этом говорит открытым текстом, не вуалируя под необходимость борьбы с "врагами народа".
Вслушайтесь в слова: "ободняло" – и возникает картина наступления дня в серости жизни. Или "зюзюкают комары" – и видится туча летающих кровососущих насекомых, и зуд по телу. А это "стосковались" малоупотребительное теперь слово, потому что у каждого телефон.
Вот и мы стосковались по настоящему чистому русскому говору.
Квинтэссенцией романа предстаёт поистине предвиденье:
"Жестокое время пришло – что, неправда? А жестокость страшнее тифозной вши. От отцов к детям она перейдёт, от детей к внукам, с чего она началась, и будут просто ненавидеть друг друга люди. В привычку войдёт. Ворья разведётся – тьма-тьмущая, потому что сами власти пример такой подают, а народ приметлив, небось". А слова-то персонаж произносит в начале ХХ века.
Слава богу, авторское предвиденье, что "Вот и записки сегодня кто-то прочтёт, а завтра забудет, тлеть им в архиве, пока не истлеют совсем!" – не оправдалось. Не дали истлеть им, а издали их отдельной книгой столь необходимой для понимания того, что происходило со страной и её гражданами сто лет тому назад.
С. Сорока
19.01.17г.
P.S.
Работая над этой "заметкой", я прочитал роман, как говорится, "от корки до корки". Всё время меня не покидало чувство, что не надо писать о недостатках изданной книги. Страницы в ней перепутаны, поэтому приходилось перелистывать страницы, чтобы не разрывать сюжетную линию произведения.
Но книга до романа не дотягивает, да и сам автор признаётся, что это заметки свидетеля прошедших событий. Об этом я решил умолчать, каюсь теперь перед вами, уважаемый читатель моих "заметок". Да и весь текст больше всего напоминает журналистское описание событий свидетелем которых был автор. Иногда в тексте проскальзывает действительно художественное изображение того времени. Вот на этих местах я и сосредоточился, чтобы поведать о ярких достоинствах этой книги.
По просьбе первых слушателях я прочитал "заметку" главному редактору газеты. Он тут же дал указание поместить в ближайшую пятничную "толстушку". А далее события разворачивались следующим образом. При посещении газеты, естественно, интересовался о судьбе "заметки". Ответственный редактор за выпуск "толстушки" обещал поставить в номер, как только пройдут все праздники.
Прихожу после всех миновавших праздниках к главному редактору, он меня уверяет, что материал давно прошёл. Упрекнул меня, что не внимательно читаю газету, (я её выписываю постоянно с 1993 года – со дня основания). К тому же сагитировал нескольких соседей выписывать эту газету. Повёл меня в кабинет ответредактора, который достал заметку и, положив руку на неё, произнёс: "Вот она пока лежит и ждёт своей очереди, будет напечатана в следующем номере "толстушки" на той неделе". "Ну, вот, Серёжа, ты теперь прямо заходи в этот кабинет и все вопросы решай с ответредактором "толстушки", – бодро обнадёжил меня главный редактор.
И опять пошли неделя за неделей, а материал в газете не появляется. Мне уже стало интересно, чем на сей раз будут объяснять не исполнение своих слов.
В очередной приход ответредактор на мой вопрос о том, когда же появится "заметка" в газете. Протянул руку в направлении стены и произнёс: "Все вопросы к шефредактору, "заметка" у него!"
Захожу, ба! знакомые, старые лица. За столом сидел вальяжный уже поседевший первый главный редактор этой самой газеты. Вспомнили с ним девяностые годы, как я ему доставал для выпуска газеты бумагу, за то, чтобы он печатал газету в газете. Я выпускал в то время газету под названием "Поэт". Такой номер был выпущен. Со снабжением бумагой газеты мэр города решил, и наша договорённость потеряла смысл. Я у него поинтересовался о судьбе моей "заметки". Он довольно благожелательно сказал: "Вот она, пусть пока полежит".
И снова пролетела не одна неделя, майские праздники прошли, когда не до заметок такого вида. Вчера 1 июня прихожу в редакцию городской газеты, кстати, как только стал шефредактором мой старый знакомый на дверях появилось объявление: "Прием посетителей в четверг с 10 до 11 часов". Захожу к главному редактору с вопросом: – На какие деньги выпускается газета?
– Как на какие, на бюджетные.
– Ответ не верный!
– Я тебе могу показать строку в бюджете, где написано, сколько выделяется на газету.
– Да ничего мне показывать не надо. Я читал это в официальных материалах, которым заполонены все выпуски газет кроме "толстушки". А бюджет, из каких денег формируется?
– Я же тебе сказал из городского бюджета.
– Газета ваша финансируется из наших налогов, стало быть, не администрация города хозяин её, а мы ваши подписчики и налогоплательщики. Но я интересуюсь, когда же, появится "заметка" моя на страницах нашей газеты?
– Все вопросы к шефредактору, его кабинет напротив моего.
И снова я в кабинете старого знакомого с тем же вопросом:
– Когда будет напечатана "заметка" моя?
– С кем решал этот вопрос с теми и решай, – указывая на стенку, с раздражением ответил шефредакор.
Решил добиться внятного ответа у всех этих редакторов. Захожу в кабинет ответредактора с заметкой в руках. Сидевший спиной ко мне, развернулся вполоборота и произнёс: "Если честно, то я этой заметки не читал, но она для нашей газеты не годится!"
– Как же так, не читал, и не годится?!
– Не нравится она мне...
– Как может не нравиться текст, который не читал?
– А так не нравится и всё! Все вопросы к шефредактору, он мой непосредственный начальник! – и вновь его рука показала на стенку, за которой находится кабинет старого знакомого.
Посетил я вновь оба кабинета. Шефредактор, за слова мои:
– С твоим приходом в этот кабинет газета стала серой, рассказывающей о героизме мэра и губернатора при обходах строек и устранений течи в трубопроводах. Любую газету открываю и пожалуйста, портрет выдающихся личностей мэра и губернатора. Выходит, ты полностью лёг под власть вместе с газетой испохабленной тобой.
– Вон из моего кабинета! – вскочив с места, краснея, проорал шефредактор.
– Это, что твой дом, что ты гонишь читателя вашей газеты?! Меня интересует одно, будет ли напечатана моя "заметка", на которую я потратил полгода, чтобы читающая публика познакомилась с именем автора интересных журналистских заметок о... – тут шефредактор, слегка поостыв, сел на стул и указывая на дверь главредактора, выдохнул:
– Главный скажет, поставить, сразу поставлю в номер, – примиряющее, как мне показалось, вымолвил шефредактор.
Пока я ходил из кабинета в кабинет у главного образовались посетители, прождал около получаса. Зашёл с тем же вопросом:
– Будет ли напечатана моя "заметка"?
– А что тебе сказал шефредактор?
– Он послал к тебе. Ты же заказывал написать заметку о книге. Я написал, вот она, – положил на стол перед ним "заметку", главный редактор встал и упавшим голосом произнёс: "Не то, Серж, не то..."
– Ты так и напиши на "заметке", и причину отказа выполнять свои слова напиши.
– На, бюрократ, хватит с тебя и этого!
02.06.17г.