Вечер душен, подслеповат.
Небо вязкое, как мерло.
Из подъезда на сорок ватт
света белого натекло.
После ливня — всегда покой,
послезвучие спелых нот.
Можно черпать его рукой
и прикладывать, где скребёт,
и латать многоточье дыр
(дни навылет и ночи влёт)...
Тихо. Тихо на все лады.
У пришедшей с небес воды
запах странствий, иных широт.
Там лютует седой борей
и солёно гудит зюйд-вест...
В рыжих отсветах фонарей
мне мерещится Южный крест...
Душно. Мелочью на ладонь
город сыплет трамвайный звон.
Всё уходит дождём-водой.
Всё — безвременье, мутный сон.
Время — это столетний мох.
Это трещины на камнях.
Это самый последний вдох,
а на выдохе нет меня —
только лес и обрыв к реке
вдалеке...