Лист № 14 «Н». Клуб «Кавказ»
«Народный фронт». Научный труд
В это время Павлик, – в научно-историческом клубе «Кавказ» вместе с Салманом. Уж лучше бы так. Но моя проницательность, – не там, где нужно. Я сразу поняла, что клуб «Кавказ» и «Народный фронт» пытаются разъединить. И высказала Павлику. И тут же он захотел быть цементирующим началом.
Сколько новых волнений нам потом принёс этот его переход в «Народный фронт». После я себя корила за болтливость и потом поняла, что ум не в том, чтоб догадаться, а в том, чтобы промолчать. Но в июне Павлик, – ещё в клубе «Кавказ». У него даже какой-то научный труд, который я отдаю для перепечатывания в одной из столовых после обеда, встречаясь с каким-то Пашиным знакомым.
Август. Нас встречает Павлик. «Здесь папа!» Я – словно обезьяна
Июль 1987. Как всегда, мы с Валерой и Любой в Горьком.
Август. Когда мы с детьми добираемся из Горького, – нас встречает Павлик, иногда даже в аэропорту Мин.Вод. Конечно, у меня в голове небольшая «каша», но я помню фрагменты наших встреч, которые не могу увязать по времени, по годам.
Вот, вспоминаю, мы: я, Павлик, Валерик, маленький, года полтора (это значит 83-й, если два с половиной – 84-й) едем в поезде из Мин.Вод до Грозного. Почему-то Павлик внизу, на нижней полке, а Валерик – на верхней, и я – там же, держусь за подпорку 3-ей полки и сплю, как обезьяна, иногда во сне приотпуская руку и тут же вздрагивая. А-а, понятно: мест мало, и Павлик спит под нами, сидя и присматривая за чемоданом.
Или Павлик нас встречает на железнодорожном вокзале, а мы, возможно ожидали, что он будет встречать в аэропорту? Не помню. Только я сижу уже на вокзале, в зале ожидания, купив сидячие места на поезд, а дети – Люба, лет двенадцати и Валера, года три с половиной (это значит 85 год) ушли в буфет попить лимонаду и вдруг прибегают радостные: «Здесь папа! Мы его увидели!». И сзади них идёт Павлик – он всем купил хорошие места в поезде, я сдаю билеты, иду куда-то за вокзал, всем беру мороженое – и вдруг, ливень. Мы стоим в здании вокзала с замечательной для лета планировкой – один открытый бок его заканчивается круглым навесом. Тепло, дождь только лишь освежил нагретый воздух.
В Горьком нас встречает мой папа, Борис Сергеевич Менделеев
Обычно такси, на котором мой папа за нами приезжал в аэропорт, ждало нас. Но если папа таксиста отпускал, то сложности с машиной тоже не было – папа себя прекрасно чувствовал – но вид! Ветеран войны, всегда без очереди, и мы, довольные, поспеваем сзади.
Помню, едем в такси. Папа сидит впереди, водителю подсказывает, как маневрировать, какой нужно сделать поворот – шофёр терпит. Сзади мы: Павлик (сейчас меня осенило – это 1989 год – так замечательно начинался наш отпуск) Валерочка и я.
Слёзы нежности. «Давай, сменяем квартиру»
Перед тем, когда ещё только подлетали к Нижнему, и самолёт делал круг почёта над спящим в огнях Автозаводом, и над рекой – слёзы нежности застилали глаза. И в такси я сказала Павлику: «Давай, не сейчас, ну, может быть, лет через пять, сменяем квартиру на Горький». Тогда он не хотел и слышать об этом, но лет через пять: «Ну, там видно будет, – благодушно согласился муж, думая, что за пять лет настроение может измениться, что это «нахлынули воспоминания». Уже через три года мы были в Нижнем.
Через 3 года – в Нижнем. Полуразрушенный муж. Съёмки «РЕТРО»
И всё так круто изменилось. Я привезла тогда семью с полуразрушенным Пашей, но есть съёмки «РЕТРО» уже через год после нашего приезда – Павлик великолепен, глаз не отвести – второе рождение он получил вместе с семейным музыкальным ансамблем на родной земле Нижегородской.
«Играйте вмэсте»
Работа – только вместе. Репетиции в Грозном
Я никогда не говорила мужу (но он, вероятно догадывался) что в знак солидарности приняла решение прекратить тот вид деятельности, которым занималась 20 лет (так как Павел не мог уже работать в оркестре из-за серьёзных проблем со зрением).
Ещё не зная, что предпринять дальше, я чувствовала, что наша работа должна быть совместной.
«Играйте вмэсте»
В этой связи вспоминается 90-й год в Грозном, когда мы с Пашей много времени посвящали индивидуальным занятиям дома, каждый на своём инструменте: я – на скрипке, Павлик – на контрабасе. Играли в разных комнатах, но Павлик стал жаловаться, что я ему мешаю. Иногда я «в сердцах» уходила репетировать в филармонию.
Это заметили наши друзья. И, вот, помню, сидим в холле филармонии: Мазаев, Павлик, я и Камалди Гамбулатов (певец, горский чеченец, с которым тоже поддерживали доверительные отношения). Сидим, втроём оживлённо обсуждаем нашу проблему. Альви Мазаев принимает горячее участие, пытается что-то посоветовать, чтобы утрясти проблему репетиций в музыкальной семье. Ничего не получается. Тогда он обращается к Камалди, всё это время сидящему слегка в стороне и молчавшему: «Камалди, а ты что молчишь? Скажи что-нибудь посоветуй, что им делать?» И Камалди говорит два веских слова: «Играйте вмэсте».
Конечно, такая краткость и ёмкость разрядила обстановку, всем стало весело, даже Камалди улыбнулся, и мы потом часто вспоминали этот эпизод с восторгом.
Каспийск
Август 1987. Разведка с Валерой 1986 год
С 15 по 25 августа – я с детьми в Каспийске.
В прошлом, 1986 году мы с Валерой ездили в Махачкалу на разведку. Но она получилась неудачной – сына продуло в поезде на верхней полке, он заболел и я, лишь успев показать ему море и сводить в цирк «шапито», дня через два увезла его в Грозный.
С Валерой с тех пор и по 91-й год включительно мы были каждый август в Каспийске и один раз с нами была Люба, а один раз (последний в 1991 году) – Павлик.
Быть может, в 87-ом мы были с Любой, но сохранились воспоминания, что не сразу раздобыли жильё по приезде в Махачкалу и ночевали в специально обустроенном вагончике для таких, вот, обездоленных. Ну, это, конечно, одну ночь. Наутро мы сняли комнату в Махачкале, но она нам не понравилась: густо пахло туалетом, вместо окна – форточка, да молодой хозяин (из разговоров показалось) будто сдаёт не своё, а тёткино жильё. Мы решили ехать в Каспийск и не пожалели.
Мы – в Каспийске. Люба, Валера и я.
Остановились в квартире у пожилой казашки – добродушной, гостеприимной, которая лишь за два дня до окончания нашего отдыха, «поднесла нам пилюлю», начав делать сырокопчёную колбасу. В то же время она удивлялась и даже уговаривала нас обедать на кухне, но мы, сославшись на то, что больше времени хотим на прощание провести у моря, предпочитали ходить эти два дня в столовую.
Впечатлений хороших от времени, проведённого в этом маленьком курортном городе осталось много. Люба познакомилась с девочкой своего возраста, с которой позже переписывалась, дни стояли солнечные, Валеру после пляжа водили на аттракционы, да и Люба была не прочь покататься на каруселях.
Дворники
Мы – дворники. СПТУ – «шестёрки» и «авторитеты»
Приехав с отдыха в Каспийске, я тоже, вместе с мужем устраиваюсь дворником в детский садик рядом, куда ходит наш сынок, причём, на мне обязанность – ухаживать за детсадовским огородом, который в августе быстро вскапывают учащиеся СПТУ – малолетние преступники.
Сейчас я вспоминаю и сопоставляю: если Паше тогда уже они были знакомы, он знал их привычки и обычаи – значит, в прошлом, 1986-87 учебном году, кроме работы в филармонии, он был музыкальным руководителем в СПТУ, проводя уроки пения и интересные театрализованные вечера, поставив все их отношения «с ног – на уши», позволив солировать и получать первые роли «шестёркам» и ругая «авторитетов», за что и был вежливо изгнан из преподавателей СПТУ. Свою ловкость эти мальчишки мне продемонстрировали, даже получая подарки за скорость и аккуратность в копке. Я не успела оглянуться – как подарки уже исчезли.
Сентябрь 87-го. Пашин день рождения. Гитара.
Сентябрь 87-го. 5 сентября у Павлика день рождения, но подарок от моих родителей уже вручён – это семиструнная гитара. Павлик снимает 7-ю струну – получается шестиструнная, которая даёт больше возможностей.
Юмористические песни.
У него замечательно получаются юмористические песни о трудностях жизни:
«Живём мы, как в Греции Древней илоты –
Ни взять, ни купить, ни продать».
Или другая:
«Отдавят все ноги и руки,
Сорвут с плеч «болоневый плащ» –
Стерпи эти адские муки
И, если обидно – поплачь».
«Письмо Раевскому – султану»,
Он очень изобретателен – пишет «Письмо Раевскому-султану» (Валерий Раевский – художественный руководитель и главный дирижёр симфонического оркестра Чечено-Ингушской Грозненской филармонии)
Было какое-то «Письмо папе Римскому» (которое пишут, кажется, Запорожские казаки). Конечно, ничего не отсылалось, читал в тесном кругу и мы с друзьями смеялись.
«Старый Мазай размечтался в сарае»
Наш друг Мазаев. Ну, как Паше было не переиначить Некрасова?! «Старый Мазай размечтался в сарае…» но дальше – что-то из нашей той жизни, хотя ключевые моменты поэмы о зайцах соблюдались, отчего было только смешнее. Вот, таким безудержно весёлым был наш Павлик…
Олимпиада-80. Медвежонок Натка. Волк и Заяц.
Мы поженились в 1980 году, когда проходила Олимпиада в Москве. По тёти Олиному чёрно-белому крошечному телевизору «Рекорд» 1-ого выпуска смотрели «Вести с Олимпиалы-80» Когда же в дальнейшем, делая концерты для детских садов (где мы создали прелестные образы мультяшных Волка и Зайца из «Ну, погоди!»
с диалогами и песнями) Павлик, принимая участие в создании сценария, включил мелодию прощальной песни московской Олимпиады. Я помню: «Будем песню беречь беречь,
До свиданья, до новых встреч», – у нас это звучало так. А в Грозном он был «Мишка-Олимпик», а я – «Медвежонок-Натка».
Паша – дворник. «Сомбреро», «Пушкин»
В конце сентября я увольняюсь из детского садика, где мы с Пашей работали дворниками и остаюсь только скрипачкой симфонического оркестра, а Павлик продолжает занимать две должности: артиста симфонического оркестра и дворника. Конечно, он не имел привычки смеяться над какой-либо работой, – но мальчишки, глупые подростки, так раздражали и нервировали, дразня его: «Сомбреро!» (когда он одевал плетёную шляпу от солнца, или: «Пушкин!» (когда он снимал её, и видны были тёмные кудри) что он бежал за подростками. Конечно, напрасно. Конечно, это боль нашего времени, когда музыкант высшей квалификации вынужден работать дворником.
Уезжают Багдасарьяны. (см. лист 14 ф) Женщина-дирижёр
Уезжают Багдасарьяны, в нашем оркестре появляется женщина-дирижёр Мадинат Яндиева, свойская приятная женщина вне филармонии, – но диктатор на работе. Ершится, думает «Глазом не успеешь моргнуть», как зубастые оркестранты «на шею сядут», чуть упусти момент».
Фильмоскоп. «Иван-заря»
Папа мой успевает прислать из Горького 6 посылок, в одной из которых – фильмоскоп для детей. Покупаем постоянно видеоплёнки: «Иван-Заря», «Сказка о волшебных часах», разные, «Про деревянного орла» – много, целая коробка. Спросишь Валеру: «Что смотрим сегодня?» – «Иван-Заря». И назавтра – тоже. Малышу нужна уверенность в завтрашнем дне, он должен знать, что, как и сегодня, завтра будет солнце, мама, знакомый детский садик, игрушки и «Иван-Заря».
Дирижёр Щербаков. Лицо музыканта. Две пары виолончелистов
Кроме Мадинат Яндиевой и «Раевского-султана» в Грозненскую филармонию приехал дирижёр Михаил Щербаков. Бывший скрипач, тонкий, деликатный, долго не продержался – в нашем оркестре его быстро «съели» и он уехал и с успехом был принят, кажется, в Куйбышеве (Самаре). Такой же опаздывальщик, как я, он не ругал меня за опоздания, и подвозя на машине нас с Валерой на концерт, впервые натолкнул меня на мысль, что у Валеры – лицо и руки музыканта.
Несколько в разное время у нас побывали две семейные пары виолончелистов: учитель и ученица. Обычная история: учитель влюбился, получил взаимность, бросил семью и уехал «куда глаза глядят».
Один – великолепный музыкант Кохаидзе (скорее, Кохидзе) жена его – красавица (правда, училась и у нас не работала).
Другой – старше, больше сорока лет. Его жену Павлик прозвал «цыганка» за смуглость. Молчаливая, хороший профессионал. Он – ещё лучше. (Сейчас Павлик напомнил бы, как его фамилия? – Павлик, спасибо, – Наталич) Нас с Пашей клевал вместе с другими, когда вспыхнуло дело с «анонимкой».
«Чижик-пыжик» с трагическим финалом
Я не злобствую, даже сочувствую этому Наталичу. Почему ему «Раевский-султан» поставил в вину, что на концерте для школьников при «показе инструментов» он сыграл «Чижик-Пыжик»?! Конечно для музыканта этот поступок был опрометчивым. (Но Павлику Наталич нервы тоже попортил. Муж сейчас бы сказал: «Слишком мягко о нём пишешь»). Вот, с таких мелочей, вроде «Чижика-Пыжика» и начинались беды работников оркестра, завершавшиеся, в дальнейшем, трагически.
Лист 14 «О» Время перемен
Октябрь. «Борик-чадо» и Клара
В Нижнем Новгороде радость: приезжает в гости мой старший брат Боря (которого мой папа называет «Борик-чадо») и его жена Клара.
Ноябрь. Подготовка к конкурсу
Павлик готовится к серьёзному конкурсу (внутри оркестра на утверждение в должности помощника концертмейстера) который должен пройти в конце декабря.
Декабрь. Я – в муз. школе
Я устраиваюсь на работу в муз. школу на 1 месяц, замещаю учителя, езжу довольно далеко (мало времени остаётся для семьи). А Павлик усиленно готовится к конкурсу и очень успешно его играет.
Конкурент Барабанов и транспонирование. Конкурс.
Барабанов, конкурент Павла, услыхав его репетицию (и подменив ему ноты пьесы, которую неожиданно пришлось на ходу транспонировать) совсем сник и решил вовсе не позориться.
Альви записал выступление Павла на магнитофон. Это было 27 декабря 1987 года.
Вера Ивановна сменяла квартиру на Находку.
В этом же месяце его мама, Вера Ивановна получила желаемый обмен квартиры из Заволжья на Находку и, довольная, туда уехала к дочери Эле. С этим обменом Павел потерял возможность видеться с любимым братом Николаем в Заволжье, куда оба часто приезжали.
Народный фронт. «Борода!»
Из клуба «Кавказ» Павлик переходит в организацию «Народный фронт» и отращивает бороду.
Мужик-«морлок» Все куда-то едут. Борик хочет в Нижний
На 1-ом этаже селится какое-то «мурло», мы говорим «морлок». Этот мужик занимает огород внизу, почву которого мы поднимали из ничего. А теперь она стала рыхлой, удобренной, с аккуратным заборчиком-сеткой. Хорошо!
Все куда-то едут, везде изменения. «Борик-чадо» хочет переехать в Нижний.
Посещаем ВДНХ – разруха. Случай в метро
Летом мы (я с детьми) едем в Нижний через Москву. Посещаем ВДНХ – полная разруха, нечего детям показать. Едем к Наташе в гости – её не застаём дома.
Валера очень ловкий – вперёд нас прыгает в вагон метро – и двери закрываются. Есть находчивые люди (Спасибо кому-то!) – звонок или стоп-кран – Валера испугался, он будет осторожнее. Нам тоже нельзя расслабляться.
Кованный железом дом.
Остановились у странного хозяина, частное жильё близко к Аэропорту. Кованный железом дом, окон нет, все жильцы – заодно, все боятся его, запираются на бревно и дрожат.
Его рассказы страшные: не помню, как умерла жена, тёщу убило, кажется, током, или ещё страшнее. Думается, что странный хозяин каким-то образом причастен к этой смерти.
Но уезжаем без происшествий. Уезжаем в Аэропорт – и в Нижний Новгород.
Секретарь «Народного фронта». Милиция. Штрафы
Павлик – секретарь «Народного фронта». Председатель Бексултанов (или Бисултанов, как звали, Паша бы сказал. А-а-а , Умар! Да). Седой, видимо связан с КГБ, народу «полощет мозги».
О Павлике пишут «Евтух Павел, с бородой, находясь на несанкционированном митинге…»
К нам приходят повестки в суд, милиция докучает, народ собирает деньги на штраф, нас постоянно останавливают какие-то сомнительные личности – но я помню солнечные дни и наши замечательные с Павликом отношения и Валеру рядом с нами.
Другие женщины
Внимание женщин. Мы с Валерой в парке Кирова
Конечно, не могло обойтись всегда и везде без внимания женщин к моему Паше и ответной реакции его. Так же было и с «Народным фронтом». Молодая русская бабёнка ввязалась в это движение. Павлик носил её ребёнка на шее на их общих сборищах. Она приходила в нашу квартиру на ул. Косиора, 13-102 для согласования каких-то действий.
Я на их митинги не ходила. Лишь один раз взяла Валеру и мы пошли в парк Кирова. Была очень взволнована, говорила, что папа, чего доброго, уйдёт от нас. Но мы опоздали. И никого из руководства «Народного фронта» уже не было.
Всё корректировалось.
Пожалуй, через год или полтора Павлик оттуда ушёл, интуитивно поняв какую-то нечистоплотность дела, вернее, – людей, стоящих у руля движения. Всё корректировалось вышестоящими государственными организациями. По крайней мере, так казалось.
Милая Тамара. Толстая Зоя
В почти полностью женском коллективе школы № 19, в которой мы работали один год (1984-85) конечно, тоже не могло обойтись без симпатий к Павлику. Две подруги – замужняя Тамара, чеченка, очень милая и толстая Зоя, разведённая, но всегда подчёркивавшая свою скромность (чуть ли – ни девственность).
Если первая была просто влюблена и не могла этого скрыть так, что её милиционер хотя и ревновал, бывая иногда в нашей тесной компании в праздники, но претензии предъявлять было не за что.
Вторая же, Зоя, буквально вцепилась в Пашу. Вкупе со своей мамой, она прямо при мне атаковала Павлика и делала ему предложения и целовалась даже.
Это всё я ещё могла стерпеть, но в гостях мы были с Любашей (Валера в это время был у бабы-Веры в Заволжье) и когда все поехали домой, за нами увязалась Зоя, а после, на полпути, попросила Павлика её проводить, и Павлик чуть было не согласился. Я и говорю: «Что же, мы с Любой пойдём одни, а Зое, видите ли, страшно, её нужно охранять. Павлик ослушаться меня не мог.
Дома я ему устроила небольшую сцену ревности. Небольшую, потому что большой не требовалось. Павлик старался меня по пустякам не волновать.
Кола Брюньон. Была ещё девочка
В школе ещё работала молодая учительница по труду, но та была просто глупа и начала действовать по-детски, докучая Павлику колкостями. У неё вообще ничего хорошего не получилось. К Павлику с этой стороны заходить было бесполезно. У нас она значилась, как «Кола Брюньон» (за то, что хотела использовать эту книгу, как орудие для насмешек). Меня она называла Пашиным импресарио, ловко подметив суть.
Для кого-то он был явно недоступен, и они даже не пытались себя проявить.
Была ещё девочка, по сравнению с ним, с косичкой, только что окончившая муз. училище. Без нас, т.е. когда мы с Валерой были в Горьком, как всегда, в июле-августе, она пригласила Павлика к себе домой, объяснялась в любви, но Павлик устоял со смешанным чувством и жалостью к этой девочке, оказывается, давно любившей его. Это был год, думаю, 1989-90.
1989-й. Весна. Суды.
Капитан Шегедаев – «многодетный отец».
Весна. Суды. Милиция приходит и домой и на работу в филармонию. Паша даже знакомится с «прикреплённым» к нему капитаном Шегедаевым, который просит что-то подписать, давя на жалость (он – многодетный отец) и пытаясь пояснить нашему наивному человеку что-то «между строк» (осведомлён, но больше сказать не может).
Потом, когда Павел покинул «Народный фронт», Шегедаев, встретив его случайно на улице, невдалеке от собравшейся на митинг толпы, спросил, хитро сощурившись: «Что ж ты не с ними?» На что муж резонно ответил: «А что мне там делать?» – «Во-о-от, ты наконец-то понял. А я тебе что говорил?»
Секретная переписка
У мамы с Верой Ивановной (со свахой) – секретная переписка. Что в ней – я догадываюсь. Мама, видимо, советует, чтобы взбалмошная и суматошная Вера Ивановна не «встревала» в наши с Пашей отношения – сами разберутся лучше. В любви – третий – лишний. Мама Павлика горячо соглашается. (А делает по-своему).
Валерины подарки
Супербархан. Микроскоп
В марте у Валеры день рождения. Подарок от нас уже есть. Быть может, это Супербархан, или Заводной и плавающий в ванной катер, или Водяной пистолет, или побольше, чем был, трёх (нет, двухколёсный велосипед с колёсиками по бокам сзади) или автомат, или игры на батарейках и магнитах: Правила дорожного движения, 200 занимательных вопросов, Машинка, которая ездит сама по кругу, или Настольный хоккей и др., или просто игры: Шахматы на магнитах, Лото-картинки (на обратной стороне которых я написала что нарисовано – по-английски и транскрипцию русскими буквами) Приключения муравьишки, или Тир из двух предметов на батарейках – очень круто!
Но у Валеры появился интерес к исследованиям – и мои родители высылают денег даже больше, чем нужно – этого хватает на сам Валерин праздник и на Микроскоп, который, я сказала сыну, прислали дедушка и бабушка.
Загородный участок
В апреле нам дают загородный участок. Мазаеву – рядом с нами. С другой стороны – певец, тенор (проходил стажировку в Италии – и не зря) Заинди Хасанов, в прошлом – студент Мазаева в муз. училище (в республике, что ни знаменитость – ученики, бывшие студенты Мазаева. Это народная любимица Тамара Дадашева, остальные фамилии забыла, но и на Центральном телевидении они мелькали).
Всем выдают по 4,2 сотки. Без нас всё вспахивают. Мы с Пашей в филармоническом автобусе, вместе с кучкой артистов едем смотреть участки за Старопромысловским районом. Добираться потом было очень тяжело. Зачем нам нужен этот участок? Часто ездим поодиночке (один – на хозяйстве дома). Но вспоминаю дорогие моменты. Мне Паша (если мы, всё же, вместе едем туда) говорит что-то очень хорошее, идя, как по проспекту, по просёлочной широкой дороге, держа под руку (и рука в руке одновременно) а я таю от восторга, не в силах ничего вымолвить.
Посев. Урожай. Валера – помощник
Однажды, помню, как трудно было донести и довезти хотя бы часть урожая (початки кукурузы, круги подсолнухов, помидоры, перцы). Валера поехал с нами и помогал, Паша вёз на колёсиках самое тяжёлое, я несла сумку. Слава Богу, уехали, а могло и не быть автобуса.
Но это позже. А тогда, весной, 1-го мая я, Паша и Мазаев едем засевать участки. Я, как пахарь в книге, иду по пашне и с каждым шагом совершаю круговые движения, разбрасывая семена. Потом беру грабли – семена проваливаются, забрасываются – и всё. Если ещё дождь – растёт всё, «как на дрожжах». Но приезжать хотя бы раз в одну-две недели – нужно. Дорога – трудная, может, и зря взялись?
«Когда уйдём на пенсию…»
Я вспомнила, что говорит мне Паша хорошее, а именно: когда мы с ним уйдём на пенсию – то будем жить здесь, построим домик и будем копаться в саду. Ему было 38 лет.
Лист 14 «П» Баррикады
Биохимзавод. Факелы, взрывы. Облавы
Уже в июне 1989 начались баррикады из крупного транспорта, которые перегораживали дорогу.
Вероятно, «Народный фронт» что-то сделал и хорошее. В это время, я помню, невозможно было дышать от дыма, нельзя было спрятаться от запахов, закрыв окна.
А после, я даже не знаю, как это связано, но прекратили строительство Биохимзавода – и стало, как прежде когда-то: только факелы сопутствующего газа в Старопромысловском районе, горящие и днём и ночью, да время от времени, вести о взрывах – то на Ацетонном заводе по недосмотру, то ещё где-то по халатности, да слухи о том, что ингуши делают такого-то числа облаву на чеченцев и поэтому всё, даже аптеки, закрывается; то проблемы на чечено-осетинской трассе – и лучше в это время не ездить.
Телефон. Самолёт. Билеты, поезд. Почта, сберкасса. Прединфаркт
Трудно всякий раз было дозвониться в Нижний. Это всегда (и раньше – тоже). А уж как тяжело взять билеты на самолёт и даже поезд!
Обычно сломается у них аппарат (не то «Стрела», не то «Импульс» – не будем работать! Полная неизвестность. Страшный бардак. Так же и на почте. Можно обегать полгорода (там – по четвергам принимают бандероли, а посылки – нет, там – нет работника, забивающего гвозди, а нам – не разрешают, или ещё что-то. До прединфаркта).
Я не помню, когда была смена денежных знаков, но в это время, а главное, после – не выдавали больше, чем 100 рублей (это, видимо, 91-й год, уже начиналась инфляция) и делали всякий раз даже пометку в паспорте!
Очереди в сберкассу были очень большие – кушать хочется каждый день.
Олеся и театр
Талоны.
Но жизнь шла своим чередом. Выдавали талоны на продукты, которые мы с трудом получали по фиксированной цене, я брала книги в библиотеке (рядом и в Чеховской).
1-й раз – в 1-й класс Муз. школа (скрипка)
В 1989 году Валера пошёл в 60-ю школу в 1-й класс и в музыкальную – обе недалеко от нашего дома в 6-ом микрорайоне.
Валера плюс Олеся (фото).
2-ого сентября он познакомился с Олесей, и у них была дружба редкая, вся школа знала, что «у них – любовь». Валера – там, где Олеся, Олеся – там, где Валера.
Есть фотография, которую я заказала, чуть не плача, понимая, что происходит, в день их расставания (через 2 года, когда Олеся уезжала в Шевченко (теперь – Актау) насовсем.
Руководитель СТШ-54, и её судьба
Двух школ показалось мало мне, и Валера начинает посещать театральную студию СТШ-54 (Студия-театр школьников во Дворце пионеров) под руководством Людмилы Николаевны Кондрашкиной, сестры заслуженного артиста России Кондрашкина, работающего в ТЮЗе Нижнего Новгорода – вот, так мир тесен!
В 95-м она с матерью, израненная, в ватнике, в калошах, приезжает в Нижний и оседает где-то в Дальне-Константиновском районе.
А тогда – это было что-то! Такого я уже не увижу никогда! Не хотелось бы обижать, но детский театр «Вера», который славится у нас в Нижнем (и который Валера по приезде в Россию попытался посещать некоторое время) не является даже жалким подобием того профессионального детского театра, которым руководила Кондрашкина. Кажется, этим сказано всё.
Сохранились фото, но они мало о чём рассказывают – видно лишь, что костюмы пошиты великолепно! А от себя могу добавить, что шили их иногда даже по ночам портные костюмерного цеха, торопясь к премьере.
Это было что-то! Хулиган Родионов. «Старик Хоттабыч» и Олеся
Валериным дебютом была характерная и яркая роль хулигана Родионова в спектакле «Подкова». Над ошеломляющим появлением его мы с Павликом работали дома. Нужно было отрегулировать вес портфеля, который предвосхищал выход Валериного героя и летел впереди него.
Дебют удался. Но и этой занятости самому Валере было мало. Он постоянно слушал сказки на пластинках, слушал и запоминал. И пересказывал в лицах «Приключения барона Мюнхгаузена» и другие занимательные сказки на пластинках.
Но идеально выученный на слух спектакль «Старик Хоттабыч» всё же был самым любимым. Для этого спектакля одного актёра я сделала короткий занавес между стульев, сшила кукол для театра и нарядила его героев: Вольку, Женю Богорада, учителя в строгом костюме и солнцезащитных очках и самого Хоттабыча в чалме, свободной светлой одежде и домашних туфлях с загнутыми носами. Был ещё какой-то реквизит. Из ластика я вырезала «СПАСИБО» и мы печатали билеты.
Валера нам показывал кукольные спектакли и сам озвучивал роли, зная наизусть более чем получасовую сказку.
Его зрителями были мы с Пашей, Валерины друзья и Олеся, которая, приходя к нам, всегда ожидала чуда и была в восторге от Валериных выдумок.
Сегодня, в августе 2004-го, когда пишу эти строки и глядя, при этом, ещё в одну синюю шпаргалку с событиями, датами и годами, я вдруг понимаю, что пишу о сентябре, тогда как об августе (и очень важное) сказано далеко не всё.