ОНА ВСЕГДА ЕГО ЖДАЛА
Он забегал к ней на ходу - на час-другой, вздыхал: «Дела.
Ты жди. На днях опять зайду».
Она кивала и ждала.
Он уезжал. И не звонил. Терялся в резвой скачке дат.
Она ждала. Считала дни. Ей было даже сладко ждать.
Когда и вовсе он исчез, ночная стражница луна
шепнула вкрадчиво с небес: «Представь, что ты его жена».
Его красивое лицо ей улыбалось со стены.
Купила скромное кольцо как признак статуса жены.
В бреду блаженном, как в дыму, не помня лет и бед своих,
рубашки гладила ему, постель стелила для двоих.
И ночь – не тьма, и дом – не клеть, не огорчали зеркала,
ей было некогда стареть: она всегда его ждала.
Мечта печатала курсив совместных планов, общих дел,
в мечте он был ещё красив и лишь немного поседел.
Во сне сплетались их тела, она ласкала мягкий шёлк
его волос, а днём ждала, всегда ждала.
И он пришёл.
Взорвался в ней беззвучный крик.
Слова щербатым ртом жуя,
плешивый сгорбленный старик
спросил: «Ждала? Ну вот и я».
КТО ПОБЕДИЛ?
Она – зверёк детдомовский, дикарка,
а он – любимый отпрыск олигарха,
читай: мажор.
Столкнулись на заправке возле парка,
где пиво покупали ( было жарко).
И с этих пор
всегда легко друг друга находили.
Не так горяч, как секс в автомобиле,
был летний зной.
Их встречи были мирными едва ли,
один другого - гнули и ломали,
грозя войной.
Он звал её красоткой полусвета,
он ей дарил коньяк и сигареты,
а не цветы.
Она его звала - индюк надутый,
подарки отвергала очень круто:
«А шёл бы ты…».
Но осень мир наполнила собою,
окрасив жёлто-красным поле боя.
Пришли дожди.
Он ей принёс букет, внутри – колечко.
Она сдалась. Ему. Сдалась навечно.
Он победил.
Уже к дворцу подогнана карета,
хрустальный башмачок, дождём задетый,
пропел: «Динь-дон».
В её улыбке было столько света,
что он подумал: «Это не победа,
я побеждён!».
ВРАЧУ - ИСЦЕЛИСЯ САМ
Почти бесцветен кабинет, луною выбелен халат.
Друзья – старик и интернет - письмо нелёгкое творят.
«Родная, здравствуй!
Не ждала? А мне фейсбук тебя нашёл. Рад, что и ты себя нашла, и всё сложилось хорошо.
А что я сам найти хочу, листая записи твои?
Ты помнишь, мы плечом к плечу науку двигали в НИИ? Итогом были бы нули без рук твоих, волшебных рук, я не привык тебя хвалить, но ты воистину хирург!
Я как начальник был суров. За что меня любила ты и под насмешки докторов на стол мне ставила цветы? Теперь жалею: виноват, такой любви не оценил. Ведь я, хоть был давно женат, супруге верность не хранил. Ты стала другом для семьи, во всём старалась мне помочь.
Я не смотрел в глаза твои. И в ту единственную ночь цветы грустили на столе, они-то были ни при чём…
По выходным живя в селе, ты там работала врачом. Я был в гостях, ну, раза два (отвык порядком от села). Пилил, потом колол дрова для той избы, где ты жила. Нехитрой радости - вагон! Я ел смородину с куста, мы пили свежий самогон, и жить мечтали лет до ста.
А в третий раз (трещал мороз - злой нрав показывал Урал) свою любовницу привёз, тихонько, чтоб никто не знал. Дела, семья, и вновь дела… Утехи тела – тот же спорт. Она беременна была, и ты ей делала аборт.
Не отпускали холода. А ты уехала от нас. Я вспоминал тебя тогда, как вспоминаю и сейчас.
Теперь я стар, известный врач, но до тебя не дорасти. Прочтёшь письмо – забудь, не плачь, и если сможешь, то прости. Наверно, годы подвели: пришло раскаянье само, когда ты счастлива вдали.»
Он всё прочёл и стёр письмо.
Она дежурила. Спала. Луна светила в кабинет,
цветы смотрели со стола, а со стены – его портрет.
ЕДИНСТВО ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ
Иногда он звал её в очередную диковинную страну,
правда, потом выяснялось, что не её одну.
Но всё равно не пускали работа, семья, дела –
как же всё-таки скучно она жила!
Он сплавлялся по бурным рекам, лазил по недоступным горам,
покорял вершины, в сеть выкладывал снимки удивительных панорам,
изучал пещеры, нырял на опасную глубину.
И пешком, с рюкзаком, какую только не обошёл страну.
А она порой не была спокойна, рвалась душой
даже не столько к нему,
сколько к той жизни, в которой, казалось, так вольно и хорошо.
... и он: просветлённый, красивый, такой большой…
Но одёргивала себя: мечтать ни к чему.
Он износил немало кроссовок и рюкзаков,
знал с десяток малоизученных языков,
заводил недолгие связи: насладился экзотикой – да и был таков:
маленькие эрзацы любви без любовных драм.
Не был скован семьёй ли, страной, вообще не носил оков,
не боялся вулканов, сходящих селей и ледников
и совсем не помнил чужих обид и своих грехов,
посещая какой-нибудь древний индийский храм.
Но как странно: всё чаще хотелось что-то иметь своё,
и когда с осторожностью рядом он представлял её,
разливалось внутри тепло и цвело добро.
А она по утрам ходила в конструкторское бюро,
вечерами – домой возвращалась. Привычный круговорот.
И вздыхала о том, как скучно она живёт.
5-е призовое место в 6-м Конкурсе объёмных произведений Фонда ВСМ.