Ломается. Рушится. Крошится. Рвется.
И рушит. И крошит. И рвёт. И ломает.
И поступью мелкой безумство ступает,
И музыкой ханга в ушах раздается.
И ходит кругами незагнанный хищник,
Распада процесс себе подчиняя.
И мелочи каждой не упуская,
Он знает, что кто-то в глазах его лишний.
Смертельно спокойствие дикого взгляда,
Застывшего точкой в подвижном пространстве.
Как крошки стряхнув мое постоянство,
Он кровь наполняет изменчивым ядом.
В стеклянном молчании целого мира
Осколки меня зазвенели сиреной,
И вскинулось море бурлящею пеной
И бликами солнца меня ослепило.
А хищник – хозяин того побережья
Владения свои грациозно обходит,
И линии тела изящно выводят
Убийственный абрис, изящный и нежный.
Я, свыкнувшись с мягким присутствием Смерти,
Пою о ней песни, как нищий мечтатель.
Я Жизни и Мира последний предатель,
Я грозному зверю шагаю навстречу.
А белые пятна сквозь черную краску
Взрываются в серой тиши ультразвуком.
Я к пасти оскаленной медленно руку
Тяну, и тот хищник становится ласков…