Озябший дом, закрыты ставни, не слышен половицы скрип,
А на завалинке две тяпки. Стучу, кричу, уже охрип.
Нет ни души, какая жалость,а мне так хочется воды.
Какая маленькая малость! Куда же делись старики?
Изба совсем вся обветшала. Берусь за дверь - не заперта.
Она открытою стояла, недалеко так до греха,
Ведь обнесут родную хату! А впрочем, нет. Чего нести?
Быть может старую лопату? Или с завалинки портки?
Нет ни души. Ну, хоть ты тресни! Куда девался весь народ?
В ведре томится только плесень. Пойду ка, гляну в огород.
И в огороде сухо, пусто, бурьян по пояс лишь стоит,
Его насеялось так густо, но где водички-то испить?
Я с огорода повернулся на дом через своё плечо.
В сердцах я даже чуть ругнулся, сейчас лишь до меня дошло,
Что дом оставили, забыли и всё село стоит пустым,
И тишина, как на могиле.Давно здесь жил я молодым.
Я вспомнил запах нашей речки, погост и мокрый сеновал,
Тогда в грозу промок до нитки, когда кобылу я искал.
Отец пасти её заставил и я отвёл её на луг,
Пусть порезвиться, думал, малость, а сам прилёг. И вдруг, испуг!
Проснулся, пусто - нет кобылы, лишь путы только на траве,
Уж лучше сразу мне в могилу, чем в дом идти. По темноте
На сеновал я пробирался,не мог же в поле я сидеть,
Тут ливень шквальный разыгрался. В тепло хочу, а мне - терпеть!
Нельзя идти. Отец с рассветом уйдёт на трактор свой, пахать.
Так и сидел бы в сене этом, но на крыльцо, вдруг, вышла мать,
Окинула лишь стог глазами и крикнула: "Иди домой!
Нельзя же там сидеть часами. Кобыла здесь. А ты? Постой!
Вода с одежды пусть сольётся. Простынешь, мокрый весь! Молчишь?
Ох,горе-горькое!Смеётся."- Да ладно, Мам, чего кричишь?"
Давно б я в дом зашёл, конечно, коль знал бы, что она пришла.
Я в сени прошмыгнул поспешно, и сделал вид что это - я
Пригнал её, а сам растаял, сквозняк собой нарисовал.
Так много дома было правил,я их частенько нарушал.
Бывало бегал я украдкой,на пруд где карасей ловил.
Его, шутя, вместо зарядки, однажды на спор переплыл.
Вот натворил переполоху!Сбежалась вся моя родня.
Я помню старую Солоху,та криком выдала меня,
Всё бегая и причитая,когда с причала сиганул.
-Вот,басурман какой!,-кричала.Спасите,люди!Караул!
Там глубина, ведь не измерить! Куда плывёшь? Ты посмотри!-
А мне тогда было лет девять. "Вертайся из пруда! Смотри!
Сейчас родителей я кликну, чтоб остудили. Сорванец!"
Я делал вид, что я не слышал, всё плыл и плыл. Смотрю-Отец!
Стоит и смотрит как плыву я, в руках он держит свой ремень.
Но я не повернул обратно. Как повернуть? Ведь я - кремень!
Уж очень мне тогда хотелось свой спор оставить за собой,
Ведь призом за такую смелость, был самолётик боевой.
Он был большой, такой красивый и со звездою на борту.
Ох!Высекли тогда крапивой меня,ну, и мою мечту.
Да...Было дело, бабка эта какой-то странною была,
Носила шляпы и корсеты, старуха "модницей" слыла.
То в солнце с зонтиком ходила, одна, в жару, средь бела дня!
Зачем она себя рядила?Но это, впрочем-чепуха.
Ведь главное было не в этом, не в кружевах её зонта.
Всем говорила, что с кадетом "помолвлена" она была.
Что за невиданное слово?Не понимал я для себя.
Но это пол беды, а в целом,все думали-сошла с ума.
И всех не шляпы раздражали, всех раздражал - нательный крест,
Что та носила не снимая, по верх одежды как протест.
Да, странною такой старухой казалась всем она тогда.
Она была мне лучшим другом,любила баловать меня.
То семечек в карман насыпет,нальёт парного молока.
Я в детстве многие секреты,ей доверял.Она могла,
Часами сказки говорить мне.Так много знала их она!
Мне не сыскать во всей деревни, кто сделал столько для меня.
Я сызмальства её Солоха, любя и нежно называл.
Не знаю, может это плохо?Но я был мал, не понимал
Откуда же взялось то слово и почему прилипло к ней?
Она была - "Моя Солоха", а ведьмой для других детей.
Её дразнили, обижали, я защищал всегда её,
Сырыми яйцами бросали "шутя" в открытое окно.
Я шутников ловил,изрядно,им тумаков всегда давал,
Неравными бывали схватки,но я не трусил.Защищал!
Она совсем была не злая,меня любила-сорванца.
За что? Сам не пойму, не знаю, но благодарен без конца
Ей буду, детство вспоминая. Вот дом её стоит!
Печальный вид его развалин,мне душу сильно бередит.
Пойду,хоть гляну на него я.Ох!Чуть было не упал.
Что под ногами-то не видно, куда не глянь - один бурьян.
Вот заросли репья какие!Глянь! А тут паслен стоит!
Я помню как за ним босые ходили утром в огород.
Мы?Это я и пёс мой Мишка.Да, я его так сам назвал.
Его в хлеву нашёл, чуть слышно, он там скулил и весь дрожал.
Я завернул его в рубаху,закутал и принёс домой.
Дал молока, чтобы не плакал, а он запачкал коврик мой.
Вот было шума! Целый вечер я оттирал пятно за ним.
Его оставили. Я в сенях ему лежак соорудил.
А почему назвал я Мишкой? Так друг был лучший у отца,
Он привозил конфеты "Мишка", всегда для одного меня!
Завёрнуты были конвертом у тех конфет всегда концы,
Он говорил:"Тебе с приветом! От "Мишки с Севера", держи!"
И я ловил конфеты эти.И точно, пёс мой был похож,
На "Мишку..." этого, с конфеты, он как и тот всё морщил нос.
Как будто бы дразнился, леший! При этом так хвостом вилял,
И честно я скажу, конфеты, тайком всегда ему давал.
А он в ответ давал две лапы. Ох, и смешил меня когда,
Бывало в огород украдкой,мы за паслёном шли тогда.
А почему украдкой? Мама всегда кричала мне с крыльца:
-Куда! Картоху всю замял мне.И убери от туда пса!
И мы покорно возвращались. Теперь же вот- паслен стоит!
Но нет со мной ни пса, ни Мамы,лишь ветер по кустам шуршит
Листву поникшую качая. Да... Я забыл уж вкус его,
А ведь любил когда-то к чаю варенье кушать из него.
Ещё любил когда с капустой мне Мама пирожки пекла.
Ух! Оступился вновь,чтоб пусто, мне было! Заросла тропа,
Стоит в траве, совсем не видно, зачем пошёл я напролом?
Уж лучше не срезать мне угол, а обогнуть соседний дом.
Набил весь рот себе паслёном, пить хочется, ну хоть убей.
Он сладкий, не найти дороги, придётся лезть через репей.
И грабли под ногами чьи-то, теперь, конечно всё равно.
Об них споткнулся,ведь не видно, и нужно с хаты взять ведро.
Но нет,не буду возвращаться!Вот дом Солохи обогну,
Я помню, там была колонка,сейчас я до неё дойду.
Вот, дурень!Ведь она пустая, здесь без воды давно стоит.
Когда-то воду нам качали, теперь лишь ржавчина висит.
А пруд как ряской затянуло, весь в камыше, не подойти.
Болотом прямо так пахнуло,колодец надобно найти.
Он был я помню у часовни,ещё на кузне был один,
И третий был тогда на ферме, но я к часовне всё ходил.
Там был колодец самый старый из камня выложен внутри,
С тяжёлой крышкой, под навесом, неизмеримой глубины.
Но до него совсем не близко. На кузню лучше я пойду.
Я лучше там напьюсь водицы, а то от жажды тут помру.
На ферму то идти нет смысла,его там нет уже давно.
Смотри! Как почва то закисла, не пруд - болото тут одно!
Когда страну всю развалили, колхозы прахом все пошли,
Нам ваучеры всем вручили, тогда наехали "орлы",
На дорогущих мерседесах, чтоб обобрать честной народ.
Послать их надо было лесом,а мы пустили в огород!
И растащили ,проходимцы,колхозное добро они.
А ферму всю с землёй сравняли,не отстояли мужики.
Разворовали все, что можно, хватали, рвали меж собой.
Ни кто за это не ответил.Ни кто не наказал разбой.
С тех пор село всё стало чахнуть. Коль нет работы как прожить?
Да...Воспоминания не сладки, аж волком хочется мне выть.
Дошёл до кузни. Здесь когда-то работал дед мой кузнецом.
Силён как бык был, очень часто о жизни спорил он с отцом-
Кто виноват во всех напастях и будет ли в стране покой?
Он говорил:"Была бы царской! А так, сейчас один разбой.
Одно ворьё повылезало,всё мужика чтобы сгнобить.
Вот при моём отце, бывало...Тогда лишь можно было жить.
И хлеб тогда родил богато, не то, что нонче, посмотри!
Засеяли когда? Растяпы! Хозяин нужен для земли.
А так она томится,плачет,что баба -соком налита!
А зря! Какая незадача, коль нет для бабы мужика!
Да, в девках дома засиделась, без мужика ей не родить.
Мне остаётся только верить, что может будем лучше жить.
Ведь каждый двор держал скотину, работали все в две руки."
Отец не спорил, прав был батя, сжимал бессильно кулаки.
И желваки всегда ходили с досады на лице его,
Любил душой он землю эту, болел за русское село.
Развалины стоят немые,я помню,был металла звон
Как больно видеть их. Какие здесь черти захламили двор,
Что и колодца мне не видно? К нему совсем не подойти,
Мне хочется воды напиться! О, Господи, куда идти?
Что за беда? Кому молиться? Мне этот хлам не разобрать!
От жажды ком горит. Водица! Ну где тебя родную взять?
Пойду на горку, что же делать? Последний там колодец был,
Иду к часовне, нужно верить ,что я напьюсь, совсем нет сил.
Зачем наелся я паслёна? Вкус детства, как забыть его?
Теперь же - лезь сквозь буреломы, совсем всё заросло село.
Эх,в горку,потом как прошибло, а в детстве бегал- не догнать.
На мне репья везде налипло, что леший, ну ни дать-ни взять!
Во как осинник затянул-то тут весь пригорок, не пройти.
Нет, я не сдамся, не могу я, оставить всё на пол пути.
Уж должен был добраться, видно, чуть-чуть правее я ушёл,
Не должен был я ошибиться. Да, глянь, кажысь, уже нашёл!
Но как же так? Не понимаю, здесь у часовни дуб стоял,
Когда-то мы пытались прятать в дупле его наш "арсенал".
С ребятами когда играли в войну, то штаб в его ветвях,
Мы с Витькой здесь сооружали, а Стас дежурил на часах.
А метрах в десяти часовня, за ней колодец, дальше холм,
За ним с села всех хоронили. Сейчас мне кажется всё сном.
Часовни стены покосились, а крыши вовсе не видать.
И дуба нет, один осинник. Как к чёрту всё мне не послать!
Что за разруха! Как же люди!Зачем оставили село?
За всем присмотр, ведь, должный нужен. А тут одно лишь вороньё!
Колодца каменная кладка осела,крыши вовсе нет.
Ох! На душе совсем не сладко, всего каких-то тридцать лет!
И всё так страшно изменилось, хочу напиться, хоть кричи.
О, Господи, даруй мне милость! Пошли мне хоть глоток воды!
Сейчас расчищу эти доски, чтоб крышку мне с колодца снять.
Эх, пригодилась бы верёвка, ведро с избы, да, кабы знать...
Ну голова моя- два уха!И что хотел я здесь найти?
Под крышкой только старый мусор!Кто завалил им всё? Смотри!
Что за ирония! Скажите! Зачем колодцы засыпать?
Загадим мы так всю Россию, зачем с землёй так поступать?
Я крюк давал, хотел увидеть, ну хоть кого-то из села.
Своих давно увёз отсюда, но думал, что ещё жива
Мать Витькина. Его с Афгана ей привезли тогда в гробу.
Я помню горе то, как плакал его отец в своём саду.
Не трогали его, он молча рубил все вишни на корню
И слёзы лились всё, и лились.Он что-то бормотал. Кому?
А мать его одна молилась. Их боль всегда ношу в себе.
Им было чуть слегка за сорок и лишь семнадцать было мне.
И я не мог даже подумать,что нет здесь больше никого.
Разрухи тень здесь поселилась, собой накрыло всё село.
Земля то здесь родит богато, в лесах есть дичь, полно грибов.
Теперь всё пусто, даже в церкви, нет собственных колоколов.
Я не пойму к чему идём мы? Простой воды нельзя испить!
Мы предаём свои же корни! Как с этим в сердце дальше жить?
Аж выдохнуть нет силы, больно!Сдержать свой крик я не могу.
Нет ни души. Просторы - мёртвы. За что! Зачем? И почему?