Всё глубже уводит в подземные недра
слепой василиск,
и будто б ухмылкой погасшего неба
недвижимый диск
бесчувственно щерит в неровные щели
взрыхлённой земли
свой глаз оловянный, что истово щемит
мне что-то внутри.
Во взгляде ухабистом пляшет белёсых
телес хоровод,
со скрипом зубчатые ходят колёса,
и морок берёт,
дыхание сводят подземная копоть
и внутренний смрад,
и слышится только лишь сбивчивый топот
под лязги лопат,
но вымолив стуком глухого железа
лоскут тишины,
наверх подниму я, измят и истерзан,
надежды полны
стеклянные очи, тогда опустившись
на мёрзлую твердь,
молить буду шёпотом лунную тишь я
"позволь умереть..."