"Мерсы", "шкоды", "хюндаИ" и "лянчи" -
иномаркость русских городов.
Редко "Жигуленок" - на удачу:
не ржавеет первая любовь.
Из "порше" на рыночной парковке
выбрался делец преклонных лет,
из "рено", подняв наколку бровки,
девица и френд ее вослед.
Старец облизнулся на девчонку,
френд споткнулся, глядя на "порше".
Говорят, в чужой душе потёмки -
кто о чем подумал? Что вообще
времена тельца в потёмках будят?
Из кондеров капает вода...
"...у меня еще такая будет...".
"...нет, такой не будет никогда...".
Юных очень жаль: мутны
их дали...
Грех на нас: ведь были мы немы,
глядя, как из азбук изымали
страх господский,
что "рабы - не мы".
В глубину журнального киоска,
в глянцевый оракул этих дней,
я склонюсь к кадящей папироской
пифии, ровеснице моей:
"Барышня, что там вещает пресса?
Завтра солнце, снег, или гроза?"
Пифия взведет без интереса
на меня свинцовые глаза: -
"Завтра? Усиленье лжи и блуда,
кровь и осквернение земли."
Увезли бы вы меня отсюда
в тот "застой" достойный,
"Жигули"...