* * *
Светлей зари! Нежнее лала! Заманчивей звезды вдали! –
Наверно, всех сравнений мало, чтоб рассказать о Натали.
Под люстрами – сама луч света! – едва она входила в зал,
Пылали щёки у корнета, лишался речи генерал.
Ах, если б не наказы мамы поостеречься от забав!...
И тут возник вот этот самый – мал ростом, странен и лукав.
Лик тёмен, как сожжён в пустыне, зеницы – пристальная мгла,
Но вдруг светлы, а то и сини, и зорки, будто у орла.
Сам строен, и танцует дивно, все говорят – в стихах велик,
И шутит дерзко и зазывно, и слухи есть, что чаровник!
Венчались. Муж явился пылким! В подглазьях по утрам круги...
А дальше – счёт гостям и вилкам, беременности и долги,
Близ дома громыханье бричек, зимой не спишь из-за саней.
Да, гений муж, но не добытчик! ...Пегас ведь тоже из коней,
А не годится для упряжки, хоть сам не ведает того,
И как понять жене-бедняжке судьбу крылатую его?
К простому тянется натура, и так ли важен ей талант,
Когда искусно строит куры голубоглазый эмигрант,
Хоть и не князь, но белой кости; и что же делать, например,
Когда зовёт подружка в гости, а там красавец кавалер?
Уйти! Немедля! Но осталась... А дальше темень и секрет...
Потом подружка постаралась, и что-то там проведал свет,
И словно высвистанный бесом, поднялся сплетен хоровод:
– У Пушкиной роман с Дантесом? Ну погоди же, рифмоплёт!
Ах, этот шабаш оскорблённых чужим талантом сволочей,
Ещё с Лицея обозлённых занозами его речей,
Рифм, эпиграмм! А с ними вместе теперь торжествовать могли
Все те, кто долго жаждал мести к ним равнодушной Натали!
Дом стал угрюм и будто зыбок, а на прогулках по Сенной
Тянулся шлейф полуулыбок и взглядов за её спиной.
Она к священнику сходила, что с Александром их венчал,
Молилась и поклоны била, а муж молчал, молчал, молчал.
Молчал с детьми, молчал в постели, молчал – как исчезал вдали.
Когда же в январе с дуэли его на санках привезли,
Он ей за сутки до ухода шепнул с хрипением в груди:
– Будь в трауре по мне два года, а после замуж выходи... –
И умер, и, как нам известно, в обитель тайно увезён.
Всё прочее неинтересно: она была, пока был он.
Семь лет говела и вдовела, в дому возилась день-деньской,
Слезу пускала то и дело. Потом посватался Ланской.
Вновь дети, двое или трое, и можно не считать рубли...
Из-за Елены пала Троя, а Пушкин – из-за Натали.
Сошлись события и даты, кровавый пестуя росток,
И женщина ли виновата, когда судьбою правит рок?
И стоит ли пенять напрасно тому, что выше наших сил?
Да, Натали была прекрасна! Недаром он её любил...
__________________________________________________