луна, перемещаясь на восток,
сочилась, как поджаренный карасик;
клеёнчатый родильный номерок
верёвочкой привязан на запястье.
шумит экспресс по рельсовым путям,
обходчик смотрит в пыльное окошко,
но не даёт покоя номерок
и детская серебряная ложка.
луна светила, проводник храпел,
в вагоне пахло фруктами и пылью,
и не было ни повседневных дел,
ни нищий пел, ни денег не просили.
всего лишь бологое-петербург,
культурный срез, минута белой ночи...
звенит карасик, просится из рук,
и вспоминаться номерок не хочет.