Ласкал лепестки хризантем
сентябрьский нахрапистый ветер.
Был знак, самый первый на свете,
написан в тетрадном листе.
Вот площадь шершавой доски
светлеет от надписей мелом.
Мы их выводили несмело
движением детской руки.
И в азбучных истин поля
вонзались неверия копья.
Наук мозголомные хлопья
душа принимала, скуля.
Ошибок наделанных груз
мешал восходить по ступеням
под шёпот настойчивой лени,
ведущей лихую игру.
Эпоха была не шальной:
привиделся призрак свободы.
И школьности вешние воды
отхлынули в день выпускной.