Они различают вещи
Которыми трутся спины;
Во микроскопах вещий,
Хранящий свои седины
Во мраке младых свершений,
Блаженно скрепляя труд
Развитием разных мнений,
Которые не преминут
Возвысить слогами чувство,
Что трепетно в бездне начал
Науки развило искусство;
И мысленно гений кричал,
Руками вцепившись натужно
В седые свои волоса,
Поняв, что тут время не важно:
Открытие чтит чудеса,
Разверзнув пред бренным умишкой
Такие — по факту творца —
Способности быть древней книжкой,
Читая себя же с лица.
А может с листа, там кто знает —
Открывший в преддверии суть.
Над облаком небо порхает.
И грозы юны не вернуть.
Не сделать зачетнее слово,
Что в зале застыло стеной:
Экзамен на жизнь, веско, снова.
И дума седой головой
Восходит вмещая рассветы
Всех прожитых знанием лет.
Ладони висками согреты.
Открытие века. И свет
Исчезает предчувствий;
Теперь уж все ясно как день.
И глыба бессмыслия в путь свой
Опять будто зримая тень
В полдень ужасно терпимый
Зноем вселенных всех. Вынь
Взгляд из полуденной массы
Неодолимой мечты.
Открытие? Трутся часы
Стрелкой секундной, а ты
Меньше чем шорохи ночи,
Тише чем медленный сон.
Разум о сути хлопочет,
Биясь с этим днем в унисон.
И горы свергаются плазмой
Чувственной зрелой души.
Ты истину каверзно мамой
Назвал в упокойной тиши.
А грезило чувство о главном;
А жгло те рассветы всердцах
Бессмертие аксиомы; печальным
Казался за прежнее страх.
Надменная страсть ко свершению
Затмила мгновенно глаза.
От дум отошел — робко к тлению;
И вилась беспечно лоза,
Ища где-то тут основание
Для роста благого в зарю.
Отнял руки прочь: в замирание.
И молвил: "ну что я творю"...
Себя самого не услышав
И снова повергнутый в стон.
А знание тут кралось; пыша
С скольжением век в унисон.
Так продолжалось недолго.
Но так поместилась вся жизнь
В безветрие памяти. В догму.
И душу теперь к бездне вынь,
Чтоб кинуть с размаху, не целясь,
И ведая грезы свои.
Но мысль скоротечная въелась...
И снова руками твори
Сцепление дум на телесном
И столь ощутимом виске.
Ладонями давишь. И тесным
Весь мир шел в рассвет налегке.