Дым сквозь решето тюля
Рвался к открытому окну,
Вился как змея и сочился
Зарёй в дверные щели.
Холодели руки мои,
К твоих прикасаясь полотну,
Льдом кроются,
Хотя раньше жарче ада горели.
И брови не поднимешь уже,
Не улыбнёшься губ уголком.
Будто я станцевал на ноже,
Будто в крови растворился молоком.
Петлю накинула на сердце моё же,
Стянула и рванула к себе с силой.
Не был готов, не знал, что кто-то сможет
Так просто вырвать его,
Как гроб из могилы.
Но ты играла им и смеялась, как девчонка малая,
На пальце одном эту ниточку крутя.
Я тогда, счастливый, кричал: "Ещё, любимая,
Родная",
А потом на кухне сидел
И пил кофе, куря.
На утро, быстро вкинув сигареты три враз,
Смешав их попутно с оставшимся
Холодным кофе,
Стаптывал туфли свои в направлении
Твоих глаз
И рук нежных,
Коими выложен каждый камень
На моей голгофе.
Тут, если подумать, то
Каждый предмет, что мой - твой только,
А все слова, которые мы говорили друг другу -
Твои же.
И сердцем моим поиграешь, а потом - в хлам под койку,
Где пустой чемодан ждёт такси
И первый билет до Парижа.
Ну приходил к тебе в который раз
Под порог
В проливной дождь, скрипящий мороз
И жуткую жару...
Приходил тысячи раз, не жалел
Ни часов, ни ног,
Приходил
И ещё миллиард раз приду.
Буду стучать к тебе и ждать,
Если тебя нет.
Не уйду, пусть даже палкой и камнем
Будут гнать.
Чёрт со мной, а тебя -
Пусть даже трогать не смеют сметь.
Мне ничего не стоит их душонки
В свой склеп прибрать.
Я из их костяной пыли и собственных слёз,
Когда от скуки по тебе
Станет страшно,
Чтобы твоих плеч никогда не коснулся мороз,
Воздвигну на веки вечные
Любви железные башни,
Оставшийся запас нежности вложу в каждый их
Камень, лист, пласт.
И не поржавеют они,
Сделавшись твоих волос цветом.
Я их сам раскрашу
В до боли родной цвет глаз.
Будут башни твои стоять и цвести красками
Самого яркого лета.