ОСЕНЬ
Таня:
Эта рыжая плутовка – Осень, Марьюшка-краса, как хитрющая золовка, прячет злато в образа. На земле блестят серёжки от берёзы да ольхи, и цветастые дорожки, да серебряные мхи. Пригорюнилась природа, иней первый на траве, ветер, рябью тронув воду, искупался в синеве. Облака плывут прилежно в безмятежности седой и ныряют безутешно в речку целою грядой. Осень, дерзкая шалунья, ранним утром - хороша! Чуть позднее станет лгуньей, мокрым снегом мельтеша. Сникнут глазки с поволокой, злато смоется с волос, и сама в дождях промокнет под ручьями горьких слёз. А пока танцует лихо, кружит с ветром, гонит лист, притвориться может тихой под прощальный птичий свист. Солнце яркое, но хладно, воздух с каждым часом свеж. Лето... Будь оно неладно! Только было – ну и где ж? Замочила кофту осень, чудо желто-красное... Подбери хоть юбку – просим – не мочи, цветастую! Не гони, не жми поводья, у коней не рви узду... Стала добрая ты, вроде, собирая с лета мзду.
***
Осень эта... в жёлтой колеснице, прилетела, наконец, Жар-птицей, ветром промелькнула где-то краем, жезлом золотила, обнимая... А у нас... гостило Бабье Лето, жаром одаряло днем с рассвета... Но... достала чемодан с поклажей, Осень, ухмыляясь, будто с кражей. В нем лежали: бронза, позолота, охры краска, медь, сиял янтарь. «Ей работать? Вот ещё... забота...» Разленилась. А бывало встарь... распускала косы золотые на березах, ивах и кустах... красила, шептала им: «Родные, уроните пред зимою страх. Скоро, слишком скоро раздеванье, мы устроим праздничный сюрприз. Для людей – природы созерцанье, у деревьев – сказочный стриптиз. Поплывут студёные туманы, оголятся гроздья у рябин, и охрипнут вороны - шаманы от осенних с холодом картин».
И... очнулась, и заколдовала... красила деревья и кусты, ворожить покуда не устала. Осень-осень, как прекрасна ты!
... Постучится грусть в мои ворота, (в осень... слишком хочется тепла)... Красота... аж... на разрыв аорты... Осень поздняя... подольше бы не шла.
Саня:
Пахнет прелестью лесной, то берёзой, то сосной, костяникой, да клубникой и ушедшею весной... За июнь, июль и зной. На берёзе лист резной. Да туман прохладной ранью, как в апреле на Страстной... Шёпот, смех ли, голос пьян, радость с солнечных полян, кто-то будто заблудился. Сенокос ли у крестьян... Сам с утра уже с косой по траве иду босой. И, вздохнув, трава ложится, напоённая росой... Чей-то крик, да чей-то смех. И опять всё, как у всех, та же самая забота, то же счастье или грех... Побежит тропою день, зной нахлынет, словно лень, и опять, что только нужно, хрень одна, да дребедень... Тем и можем, и живём среди милых этих дрём в этом ли преображеньи, да причастии своём... Лето, лето, дождь, да зной. Сладость ягоды лесной. Да июль, как наважденье, своей далью расписной...
Таня:
Зашуршала ты, осень, лохмотьями – пролетела, знать, бабья пора... У Седого* ... зовёшься Авдотьею, девой в теле, ещё не стара. Много счастья тобою подарено – несказанно была хороша... Рановато, молодка, состарена, золотая моя ты душа. Позабыть бы с тоской и обидами это счастье «отсель» и «доколь»... Но зовёшь ты... не снами, так видами, выбрав самую главную роль... Снимешь маску – заметят прохожие, а тебе бы дружочка под стать... Но закрутит седою порошею путь неведомый, что не догнать. БезвремЕнье. А рядом прохладою веет в спину лихой ветерок. Эх, Авдотья, любви тебе надо бы... Да видать, это счастье не впрок. Зашуршала ты, осень, лохмотьями – бабье лето и счастья игра... Хорошо мне с тобою, Авдотьею, жаль, расстаться давненько пора.
***
Ты, мой Август-Августейший, одарил прохладою, и тебя, как осень-гейша, тоже жди, обрадую. Брошу волосы на плечи, сняв цветастый сарафан, и начну смешные речи, крикнув: - Ветер-хулиган! Догоняй меня повсюду, по тропиночкам в лесу, обнимать сегодня будешь свою девицу - красу. Солнце днем пригреет жарко, хоть в барашках небосвод, от тебя я жду подарков, как всегда, из года в год. В новомоднейшем костюме, рыжим цветом матерьял, появлюсь я вся в истоме к тем, кто ждал, да и не ждал. Пусть обрадуются чуду, долгожданной красоте, и тебя не позабуду в сладкой женственной мечте. Ты же, нео-быкно-венный, Августейший-Август мой! Окажусь я снова пленной... и невестой, и женой. Оголю легонько плечи... «Милый, грей в который раз»! Буду рада этой встрече и щедра не напоказ».
***
Не спалось этой ноченькой тёмной... Осень тихо стучалась в окно. Глянул – дама, одета нескромно... Декольте – знать, замёрзла давно. Вся скукожилась, стала невзрачной, красоты в макияже – чуть-чуть, посинела, ведь холод собачий. Как,... такое увидев, заснуть? Распахнуть захотелось мне двери, и впустить, обогреть у огня... В чудеса я давненько не верю, одиночество в сердце храня. Если б... Осень – красотка-девица с золотыми кудрями... и... смех, что порою ночами мне снится... то, конечно б, имела успех. Так замучила грешная совесть, дверь открыл, чтобы мысли унять и закончить осеннюю повесть, на пороге подружку обнять. Но... ушла, быстро скрылась куда-то, только дождь бил упрямый в лицо, как укором, что ты... виноватый – и ступить ей не дал на крыльцо. А теперь – в одиночестве часто – ничего не вернется назад. Ведь любовь не впускал, даже на спор... и не скажешь сегодня: «Виват!» Не простят: ни весна и ни осень, ни сестрицы их – лето с зимой... Когда в окна стучатся и просят – надо счастье пускать на постой. Как хорошее часто не ценим – всюду мрак, без любви и костра, но в добро мы по-прежнему верим, в новый день, что приходит с утра. Одиночество – странная штука... Ты прости за обиды меня, возвратись... и пройдёт в сердце мука... Прогоняем любимых мы... зря.
Саня:
... Синь моя полянная. Даль моя седая. Счастье окаянное - осень золотая... Нежность, что промолвлена и уже до сыта в то, что уготовлено мне или забыто... В то, что не оставлено, хоть и напоследок. Красотой не явлено. Да и образ редок... Брошенная, свившая вечную тревогу, что-то позабывшая снова понемногу... Грустная, не рада и счастья не заметив... прелесть конопатая прочь и не ответив... Скорою забавою ночи остальные. Лишь глаза лукавые, да мечты хмельные...
***
Не молчи, не говори. Хоть и грусть, а не потеха. На сиянии зари трель разбуженного эха... Пересмешки сонных дрём в неге, выпитой из лета. И в величии своём бабья радость - бабье лето... Растворяй да распыляй в гаме, шорохе и звуке неудачу, и гуляй, распуская свои руки... Прячь от глаз или не прячь лето красное и это, что пустилось словно вскачь - бабью радость - бабье лето... Уходи, да не ходи понапрасну и без толку. Только зря не береди душу мне ты без умолку... А когда настанет срок и уйдёт всё без возврата. Не сули мне ста дорог путь неведомо куда-то...
***
Затрясла свои лохмотья Осень - рыжая Авдотья, своей вотчиной бредя, мою душу бередя. Нарядив, во что попроще, в золотые платья рощи, скинув терпкий изумруд с ив да верб в холодный пруд. Что, наверно, и хотела - все осины разодела, как и сотни лет подряд, в красно-розовый наряд. Неуёмная, ей мало, целый свет размалевала, разошлась, не убежишь, коль её не ублажишь. Забрала, заворожила, как неведомая сила. Так, что Господи прости, ног своих не унести. Что ты, что ты мне? Не знаю. Красота моя земная, восхищая и кружа, до чего ж ты хороша... В череде своей прохладной, в красоте своей неладной, в растревоженном огне, что спалила душу мне. Ай, да чёртовая сводня, оплела меня сегодня и на завтра не спасла, в свои дали понесла. Закрутила, завертела, словно вовсе не хотела. Самым милым нарекла, и на радость обрекла... Хороши твои лохмотья, моя рыжая Авдотья! Очумел от цвета я, ведьма нежная моя. Во бреду твоих видений, от твоих прикосновений снова сладких и больных, и от губ твоих хмельных...
Таня:
Хоть под Москвой уже прохладно и моросит занудный дождь, но осень все ещё нарядна, и птичий слышится галдёж... Явилась без цветов палитры, без украшений золотых, без музыкантов, без пюпитра, и... лету сунула под дых. Прохладой резко задышала, легла туманом на поля... Жары всё лето было мало, скучала хладная земля... Надену красные сапожки и побегу в осенний лес - гармонь играет у сторожки, где в мужика вселился бес, коль тот бедняга спозаранку жмет на старинную тальянку. Один... без бабы... и тоскует - не хочет больше жизнь такую. А я грибы кладу в корзинку и гроздь рябины прихвачу... Ничья я стала половинка, но... счастья, как и он, хочу.
***
Осень, рыжая лисица, стала старая и злая, в окна вечером стучится, стонет, стынет – вся нагая. Просит чтобы обогрели да ещё... в своей постели. Угрожает: «Берегись, вирус кину»...
Осень – брысь! И ступай, коль постарела и осталась здесь без дела. Ждут тебя другие страны, и моря, и океаны. Дали ждут, миры иные – параллельные, быть может... Время вышло для России, раз тебя трясёт, корёжит... Колдовал ночами месяц, в тучах двигая овалом, шустро скрылся, «хитрый немец», но дорогу ей сказал он... И красавицу-девицу, кто-то видел всю в тревоге, во слезах, в худой тряпице, и в лаптях на босы ноги...
Саня:
Утро в сонном виде. Заплели берёзки золотые нити в солнечные блёстки. Утомлённый иней запорОшил пряди изумрудных линий, словно грусть во взгляде. Или дым рассвета в тишине звенящей в колокольцах где-то зазвенел над чащей. Да помчались звёзды искрами навстречу, зажигая просто в белых рощах свечи. Золотым покровом чудо раскатилось... а в бору сосновом эхо заблудилось...
***
Осень моя, осень, яблоками оземь, листьями по кругу в солнечную вьюгу, яркую ль порошу, хорошо то, Боже. И чего бы проще - золотые рощи... Иней ли из линий сказочных богиний-прядок в сонных ивах, всё ещё красивых... Алые метели счастья в самом деле, да печали-муки на обратном круге... А по краю броско нежная берёзка, кумушка-рябина. Милая картина...
***
Грешные мы, грешные... олухи потешные, пьяные, да сытые, дураки набитые... По спине нас плёткою, только б счастье с водкою, да по морде палкою и судьбу с гадалкою... Обманув постылую, веря со всей силою в Русь да Православие, да молясь за здравие... Приходя заметными, уходя заветными, злыми да потешными, нежными да грешными... Ни по нам ли меряна, что в себе уверена, силушка рассержена, что совсем не сдержанна... И сочится кровушка, да летит головушка чья-то или катится, за грехи всё платится... Грешные мы, грешные, олухи потешные, пьяные да сытые, дураки набитые... Ну а нам ли маяться? Пусть недобрый кается с воем оглашенного. Не дразни блаженного... Не ищи недружного, не твори ненужного, за что грязно брошено, отвечать положено... По рогам да харюшке. Оюшки да аюшки. Ахоньки да оханьки, непросты, не плохоньки... Воины, вояки и каждые да всякие. Нежные, мятежные, грешные мы, грешные...
Продолжение:
http://www.stihi.ru/2017/06/26/3235