Наутро в спальне блики от окна,
как стробоскоп, стучат в висок у парня.
Он помнит: был вулкан; вулкан иссяк.
«Когда Вы вновь наведаетесь к нам?» -
он говорит, слегка высокопарно,
потягивая тлеющий косяк.
Она, зевнув рассветному лучу,
предчувствуя предвестие финала,
поскольку тон мужчины не к добру:
«Наверно, через месяц прилечу.
Я на обложке модного журнала,
штук десять экземпляров заберу».
«Журнала, говорите? Ну и ну!
Хотелось бы увидеть экземплярчик.
Ты захвати одиннадцатый мне.
Бессонной ночью как-нибудь взгляну,
и жизнь, авось, покажется поярче,
а то она чем дальше, тем темней.
Созвездием улыбок и волос
он будет под подушкою храниться,
потом перекочует под кровать.
Со временем журнал теряет лоск,
он пожелтеет, слипнутся страницы,
я постепенно стану вырывать:
часы, машины, шмотки, гороскоп...
- я вырву всё, оставив лишь обложку,
которую разрежу в сложный пазл,
и соберу, пока не слягу в гроб,
тебя воссоздавая понемножку:
твой нос, твой рот, твой лоб, твой глаз, твой таз...»
Она молчит, теряя свой кураж
(на лбу едва заметные морщины).
Кусочек тоста медленно жуя,
смиренно собирает свой багаж
и говорит: «Послушай, мой мужчина,
какой... к чертям... журнал, ведь есть же я!
Я буду твоей верной визави,
я подпишусь под все твои затеи,
я разделю хоть койку, хоть кровать!
Я буду рядом, только позови,
мы вместе постареем, пожелтеем
и пазлы будем вместе собирать.
Ты сильный, ты шутник и приколист,
а я слаба, и вот теперь я ною,
что я одна над пропастью во ржи.
Поймай меня как падающий лист,
и тёплою сухою петернёю
согрей, и подержи, и поддержи...»
Звонит такси, он ищет взглядом дверь.
Допили кофе, дожевали тосты,
он что посеял, то и пожинал...
Она ему, иссякшему, теперь
покажется
родной,
знакомой,
толстой.
"Прости, но лучше всё-таки журнал..."