... В последний раз взглянуть на стены, на окна... По этой комнате любила ходить покойная мать...
Гаев. Сестра моя, сестра моя!..
Голос Ани: "Мама!.."
Голос Трофимова: "Ау!.."
Любовь Андреевна. Мы идем!..
Уходят.
Сцена пуста. Слышно, как на ключ запирают все двери, как потом отъезжают экипажи. Становится тихо. Среди тишины раздается глухой стук топора по дереву, звучащий одиноко и грустно.
Слышатся шаги. Из двери, что направо, показывается Фирс. Он одет, как всегда, в пиджаке и белой жилетке, на ногах туфли. Он болен.
Фирс (подходит к двери, трогает за ручку). Заперто. Уехали... (Садится на диван.) Про меня забыли... Ничего... я тут посижу... А Леонид Андреич, небось, шубы не надел, в пальто поехал... (Озабоченно вздыхает.) Я-то не поглядел... Молодо-зелено! (Бормочет что-то, чего понять нельзя.) Жизнь-то прошла, словно и не жил... (Ложится.) Я полежу... Силушки-то у тебя нету, ничего не осталось, ничего... Эх ты... недотёпа!.. (Лежит неподвижно.)
Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву.
Занавес...
1.
Сестра моя, сестра… Как всё бело!
Как всё прохладно в помутневших залах!
И Фирса оскудевшее тепло
Уже слабеет, вовсе замирая…
Ау- ау! Глухой стук топора
Крадётся слева вязью от лопатки.
Какая непутевая игра…
А впрочем, всё нормально… всё в порядке…
Прильнуть к двери, где молодо-свежо
Ещё звучит еврейским тем оркестром
Под черно-белое невнятное кино
Тапёрское чванливое кокетство,
Мелькает будней перетёртый кадр…
И туфли жмут, жилетка давит плечи...
Уже давно смириться бы пора –
Все говорят, что так намного легче.
КрошИтся май… Вишнёвый грузный цвет
Слегка подмёрз, и, как белок осевший,
Сжимается в груди комком прошедших лет,
Внезапно без нужды осиротевших.
В подкладку дней зашиты адреса
Раззявленных былых переживаний.
Всё ниже и всё глубже небеса
Питают пОтом пор до оснований.
Запрел и разложился прежний быт,
И пахнет ветошью ночное бормотанье…
Ложится под бесформенный язык
Неспешность безутешных расставаний.
2.
Я лёгок и прозрачен, как цветок -
Потоком ветра вырван и разнежен.
Мой исходящий терпко-тусклый сок
По-старчески слащав и неизбежен…
В наивности ребячливо-шальной
Ещё кручусь, порывам отдаваясь…
Моей большой и искренней душой
Любуйтесь напоследок: отдаляюсь…
Тропинок новых мне не протоптать,
Низин затекшие хмельные воздыханья
Уже меня не могут взволновать
Тоской и трепетом тугого ожиданья…
Я отцветаю в переносный мир,
Пыльцой и пылью длясь в росе и свете.
Просить так тягостно о памяти любви,
Напоминая вновь, что мы в ответе…
Жизнь расползается: петелькою петля
Задета в нисхождении пологом.
И наступает нежно тишина,
И мы молчим теперь уже о многом…