Глава 3
Марго пришла в квартиру рано.
У ней горело, словно рана,
одно - она же влюблена,
и потому она печальна.
Что делать ей? Первоначально
она, конечно, взбодрена.
Но после? После будет плохо.
В любви ее переполоха
хватило. Что же нужно ей?
Она, по совести, не знает.
В душе поистине мелькает
сомненье, страх, надежда. Чьей
она подвластна? Высшей воле.
Чтоб выбраться из той неволи
она бесстрашно приняла
давным давно моленье Богу.
Отправилась одна в дорогу.
Она все будни собрала
и в церковь, что ни день, ходила.
Потом по улицам бродила,
и приходила в шумный дом
с лицом похожим на икону,
сродни высокому амвону
на личике, столь молодом.
Семейство это жило дружно.
Все делали, кому что нужно.
Но дочка то была одна.
И мама, и, конечно, папа,
любили дочку, без нахрапа.
Не проходило ночи, дня,
чтобы ее не баловали.
А, жили так, что втрамбовали
устой семейства. И она
была послушна, боязлива.
Но, вобщем то, была счастливой,
и, малость в детстве, взвихрена.
То ей казалось что в оконцах,
где было небо, люд, и Солнце,
входила дева с облаков.
Она боялась этой девы,
но слушала ее напевы,
и не боялась барчуков.
А это было в малолетстве,
довольно рано, милом в детстве,
она играла во дворе.
Тут мальчик хвать ее за косу.
Она ударила по носу.
Что сделать этой детворе?
Да ничегошеньки не надо.
Прошло два дня. Любовь - награда.
Им было лет по десяти.
Они, разок, поцеловались.
И, что смешно, помиловались,
а дело было - замути
всю эту муть. Зима не шутка.
Выл ветер. Снег. И было жутко.
А мальчик заболел. Всерьез.
Он умер от болезни странной.
Она проснулась очень рано
и плакала. Стоял мороз
жестокий, скучный, бесшабашный.
Морозище крутой и страшный.
Она подумала: - Одна. -
И плакала она в подушку.
И посвятила Богу душу.
Потом пришла в Париж весна.
Ходила в школу. Но там ск-у-у-у-чно.
Сидят девчонки скучной кучей.
В окно деревья. Хорошо
смотреть на это. Ветер пахнет
невыносимо. Все же чахнут.
И Солнце светит горячо.
И мальчики из ближней школы
такие делают приколы,
что плохо мне смотреть на них.
Вот если бы они влюбились,
а в что то важное врубились
я б понимала больше их.
А так живу я безотрадно.
Тетрадки, школьные тетрадки,
я прячу от мама, папа.
Ох, что там дальше? Неизвестно.
Я верю Богу беззаветно.
Все видимое - скорлупа
другого - высшего. С изнанки,
мне непонятно - марсианке -
или другому существу
зачем так люди измельчали?
Ведь ясно мне, тогда, в начале,
они служили Божеству.
А дальше что? Бог отстранился.
А человек? Не повинился.
Пойду молиться за него.
Ведь завтра будет Воскресенье.
Мне спать пора. А День Рожденья
мы встретим просто, бытово.