Смотрю сквозь терновую клеть на живую пичугу.
Она может песенки петь и летать высоко.
А я, как в тисках, не подняться, не выпрямить руку.
И, даже на небе, лишь видеть – дно для плевков.
Колодец из чувств, для которых запрет косновений.
Твердыня каменьев, в замену сочувствия слов.
Ничто уже не обращает порядок значений.
Потеряны сила родства и родительский кров.
Пичуга, коль мог бы в тебя сейчас переродиться.
И крылышком быстро взмахнув, навсегда упорхнуть.
Но я в дно плюю, чтобы злостью своей насладиться.
Как жаль, что плевками достоинство мне не вернуть.
Утеряна правда карающего превосходства.
Смиренье раба, что утратил способность любить.
Уже всё равно – боль сминает, как прелесть уродство.
И карту отказа от жизни совсем нечем крыть.
И небо с лихвой отдаёт долг, увы, не дождями,
Смывает с себя, те плевки, что ему продают
Под видом молитвы. За исповедь перед Богами,
И горечь жестокой обиды, из жалости не подают.
***
02.07.17.
************************************************************