Если что-либо истинно по сути
своей, мелкие неточности вряд ли
могут иметь серьёзное значение.
С извинением и надеждой
на снисхождение. Автор.
Всё подвластно памяти и порою снится:
Тумбочка казённая, смятая постель.
На фасаде вывеска с надписью "Больница",
Грязные сугробы, ранняя капель.
Улыбаясь на бегу, доктор отчекрыжил,
Обрывая смутную эту круговерть -
Забирайте пацана, как ни странно, выжил.
В чём душа и держится, а осилил смерть.
Так молитвой матери или провидением,
Мне родиться заново было суждено
И узнать, что путь земной неделим с везением,
Где число случайностей в судьбы сведено.
А возможно и страна, в нищете развалин,
Наряду с насущным днём думала вперёд.
И, сомнений даже нет, знал товарищ Сталин
Ту дорогу, по которой он народ ведёт.
Человеческая жизнь, на моём примере -
Стоила куда дороже чем она сейчас
И, что очень может быть, в случае потери,
Там и спрашивали строже нежели у нас.
Ну а дальше, детский сад лет послевоенных,
Шумный быт барачный, гулкий коридор.
Те воспоминания, в тайнах сокровенных,
Как иконы той эпохи я храню с тех пор.
Да и как ещё иначе можно относиться
К самой беззаботной солнечной поре,
Где к соседям запросто вхож воды напиться,
И до ночи пропадать можно во дворе.
Правда, слово "пропадать" суть не отражает
И навряд ли обойтись тут одной строкой -
Зачастую детский день столько умещает,
Сколько позже не вместит даже год иной.
А когда тебе весь мир распахнул объятья,
Нет причины не войти в этот дивный храм.
Жаль вот только, что не мог в эту пору знать я
Как недолго оставаться доведётся там.
Но не только возрастом детство измеряется.
Неизбежно и влиянье сферы социальной -
Вне добра и равенства человек теряется,
Подменяя даже душу тенью виртуальной.
Ну а если упустить сантименты эти,
Сокращая этим самым первую главу -
Были счастливы в том мире женщины и дети,
И мужчин тех, мужиками смело назову.
Чуть остыли от боёв, а свои медали,
С гимнастёрок отстегнув и забыв про них,
Даже в праздничные дни редко надевали,
Вроде как стеснялись славы и заслуг своих.
Да и некогда им там красоваться было -
Только, только привыкали к мирной тишине.
А возможно и сильней под железом ныло
Человеческое сердце, вспомнив о войне.
И совсем иная роль, чем при частном секторе,
Отводилась той эпохой людям и труду,
Человек и государство шли в едином векторе,
И любое отклоненье было на виду.
Если кто и захотел бы в силу положения,
Переложить на казну груз своих проблем -
Понимал сколь эфемерна капля снисхождения
Там, где честно воздаётся каждому и всем.
Но не так уж и всесильна мера наказания,
Кара вне границ морали, что бы изменила?
Велико значенье роли веры и сознания,
А вот этого добра там в избытке было.
Поутихла боль войны, отменили карточки,
На витринах красовались модные одежды
И кружил аккордеон в вихре вальса парочки,
Озаряя быт суровый сполохом надежды.
Возрождались города, строились заводы,
Даже к звёздам там впервые проложили путь.
Но при этом не искали нынешней свободы,
Чтоб от общего без меры долю отщипнуть.
И уж точно не о том люди там мечтали,
Правда, кто б со мной делился, но едва суббота,
Свистом стаи голубей в небо поднимали
И до хрипа обсуждали красоту полёта.
Что до беззакония, тут строкой отдельной.
Если б сам не видел всё то поверить мог
В лютые репрессии власти беспредельной,
Где удел для остальных ссылка и острог.
Да уймитесь, господа, хватит несуразицы,
Там же Русь не грабили так как вы сейчас.
Эти измышления лично мне без разницы,
Но зачем же надо лгать тем кто после нас.
Да, житьё нелёгкое и порядки строгие,
И не слишком сытно мы жили и росли.
Только, засыпные те, домики убогие -
Столько света и добра в этот мир несли.
Это много позже в центре зачудили,
Где любитель "гопака" выбрал курс иной.
От избытка мудрости выставки громили
И в маразме старческом правили страной.
Роль и подвиги войны словно миф развеяли,
Возвеличив до абсурда частные детали.
По болотам заполярья кукурузу сеяли,
И при этом новый мир возвести мечтали.
А пока что - ставили памятники Сталину,
Даже не предчувствуя будущей беды,
Да особо ушлые славили проталину
И мешали с грязью снег, путая следы.
Но вернёмся чуть назад к той исходной точке,
Где ещё не думалось, что там впереди,
И со скрипом пёрышко выводил строчки,
А со стен взирали строго мудрые вожди.
Правда и сегодня штампы не меняются,
И портреты идолов до сих пор в строю,
Да куда усердней им клерки поклоняются,
Демонстрируя наглядно преданность свою.
Но в отличие от тех тут совсем иное -
Как без капли веры облобызать крест
И усердно помолясь, вытворять такое,
Что креститься начинает весь народ окрест.
Но и это объяснить можно перестройкой,
А пока хватает дел мне и без пустяков,
И куда насущнее вместе с жирной двойкой,
Из тетради удалить парочку листов.
Вот теперь порядок и душа спокойна.
Впрочем, что о ней тогда я и знать то мог.
Но тетради и дневник выглядят пристойно,
Значит с чистой совестью можно за порог.
В детстве, да на улице, дел всегда хватало.
Ну а выйдет запропасть, кто б тебя искал.
Да и что тревожиться: и машин здесь мало,
И народ о педофилах слыхом не слыхал.
Но зато какой была звонкой речка горная,
Как манили кручами глыбы серых скал.
Вспенивала заводи пустельга проворная,
И при этом свой маршрут сам ты выбирал.
Было бы ошибкою безнадзорность эту
В нынешних условиях снова повторить.
Да и вряд ли кто рискнёт вопреки совету,
Без догляда малыша за порог пустить.
Но тогда и в той стране это нормой было.
Суть свободы выбора тем и хороша,
Что не под надзором ты бредёшь уныло,
А летишь куда влекут ветры и душа.
Этим двум слагаемым много чем обязаны
Даже те, кто прошлое вычеркнул давно -
Ваши виллы, господа, напрямую связаны
Со страной, где щедрой мерой было вам дано.
С той землёй, которую вы же и разграбили,
Да под улюлюканье принялись топтать.
На потеху кукловодам Каины и Авели,
В силу новых установок убивали мать.
И не пришлые какие, а свои старались.
Во главе переворота встала та же власть.
А когда таким путём в закрома забрались -
Вот уж где потешились либералы всласть.
Грабили по мере сил, статуса и рангов.
Чтоб отвлечь народ дошло дело до войны.
Идеологи, набрав иностранных грандов,
Потянулись из погрязшей в нищете страны.
Ну, не все конечно в раз, кто-то и остался.
На безвластье от кормушки трудно оторвать.
Те, кто вакханалии возражать пытался,
От надежд на перемены стали отвыкать.
Правда, их, таких идейных было маловато
Для былой несметной рати пламенных борцов.
Вон как славили с трибун партию когда-то,
Вознося её замшелых главных мудрецов.
И ещё один нюанс: если правда верили,
Почему так запросто дали растоптать.
А огрехи прошлого для того и мерили,
Что бы позже, обличая, всё к рукам прибрать.
Вот такая странная вышла демократия,
Но какая ни наесть, да зато своя.
И законность подменили новые понятия,
Зачастую по живому старый мир кроя.
А народу объяснили очень популярно:
Мол, взамен теперь свобода каждому дана,
И пособие платить будут регулярно
Тем, кто беды и невзгоды выдюжит сполна.
Вот ещё знать кому счастье улыбнётся -
Слишком много химикатов предстояло съесть,
Да и выпить, иногда, всё-таки придётся,
А вот в этом-то опасность главная и есть.
Если в магазине брать то весьма накладно,
Ощутимо там акцизом по карману бьёт.
Правда, химии в ларьках без того изрядно,
И народ приноровился - травится, а пьёт.
Но вернёмся чуть поздней к этому вопросу.
Что кому употреблять каждый сам решит,
И потом, любой товар отвечает спросу,
А сюжет моих блужданий вне его лежит.
Это только гений мог, на одном мольберте,
Мысль свою двумя цветами выразить сполна,
И не обязательно чёрный, значит - черти,
Тут важней, чтоб перспектива не была видна.
Но когда не разглядеть даже и намёка
На полоску горизонта или проблеск цели,
То реальна перспектива сгинуть раньше срока,
Без гарантии причастья в собственной постели.
А по мне такой аспект не в пример сложнее
Чем оттенки и штрихи на житейском море.
И, простит меня читатель, не всегда виднее
Если близко подойти к буквам на заборе.
Может, тем как раз милы мелкие детали,
Что легко ложатся в рифму, только собирай.
Но я вовсе не пытаюсь те былые дали,
Превратить своей строкою в безмятежный рай.
Нам такая перспектива мало чем грозила -
И дорог, и дураков в той стране хватало.
Только там людей в народ вера единила,
А сегодня ни единства, ни икон не тало.
И чем шире трещина, всех нас разделяя,
Тем насущнее потребность попранных идей.
Невозможно удержать на задворках рая
Обездоленную массу изгнанных людей.
Может в этом и истоки наших потрясений,
Но опять под те же грабли примеряем лбы.
И когда настанет срок, это вне сомнений -
Грядет новый передел в пользу голытьбы.
А пока, как звёзды лягут, так оно и будет.
Благо, что астрологов стало пруд, пруди.
С этих, если и приврут - много не убудет,
Вот и смысла нет гадать, что там впереди.
Да и мало кто в стране в годы те загадывал,
Это больше походило на всеобщий стресс,
Где ограбленный народ с ужасом поглядывал
На корёжащий Державу раковый процесс.
Заплутав в реальности, потянулись к Богу,
Дружно кинулись бежать из родной страны.
Тех, кто ночью выходил грабить на дорогу,
В тюрьмы или на погосты прямиком везли.
Куролесил у пюпитра дирижер запойный
И опять стреляли дружно по своим свои,
На глазах нищал народ, большего достойный,
Ну а в целом, шло к развалу, как тут не крои.
Тем бы и закончилось, да Господь вмешался.
Пусть не сына, но прислал мужика на Русь,
И рукой посланника навести пытался
Хоть подобие порядка... Тут я отвлекусь.
Начинал за здравие: горы, речка, травы -
Ну и славь, казалось бы, мир в котором рос.
Только, судя по всему, вышло, что не правы
Те, кто прежние идеи принимал всерьёз.
Но и вихри перемен не прошли бесследно,
И теперь не скоро души обретут покой.
А само грядущее выглядит так бледно,
Что на всё бы наплевать да махнуть рукой.
Но ведь должен кто-то, в этом балагане,
Вопреки реальности здравый смысл искать,
Даже если большинство, сидя на вулкане,
Об источнике тепла предпочтёт не знать.
Если цель переворота в вырожденье нации,
То успех достойнейший увенчал труды,
И с учётом нынешней бурной деградации,
Очень скоро можно смело пожинать плоды.
А тогда, мальчишкою, мог ли я представить
То, над чем сегодня размышлять пришлось.
Ну а если честным быть, что уж тут лукавить,
Разложенье высшей власти там и началось.
Только в силу возраста и провинциальности,
Убеждённый искренне в правоте вождей -
Мог ли я осознавать пагубность реальности,
Да и кто в семнадцать лет думает о ней.
Тут куда насущнее первое свидание,
Школьные экзамены, вечер выпускной.
И не слишком верилось в скорое прощание
Той, ещё едва приметной раннею весной.
Но, кому положено, выводили подписи
Канцелярским росчерком на судьбе моей.
И вот-вот останутся дневники и прописи
В свалке под руинами беззаботных дней
Только первый поцелуй разве позабудется,
Или даль дорог угасит глаз любимой свет.
Как же сладко в юности дышится и любится,
Если память всё хранит столько зим и лет.
Видно раннее вино не подвластно датам,
Разве, чуть саднит, старея, горечью потерь.
Но того ещё не зная, бедам и утратам
Мы довольно равнодушно открываем дверь.
Да и те, если не звать их, не особо рвутся,
Вроде как и стороною обойти спешат.
Но не стоит обольщаться, все они вернутся,
Только срок и очерёдность за тебя решат...
В восемнадцать, мир вокруг близок идеалу,
Сам ты этой близостью дерзок, смел и горд.
А кораблик перемен подходил к причалу,
Чтоб, не спрашивая даже, взять меня на борт.
Не скажу, что армия нас тогда пугала -
Долг, пусть даже и почётный, надо отдавать.
Правда и сама разлука мало чем прельщала,
Да и время подходило на крыло вставать.
Одного не брал в расчёт я, в юные те годы,
Что в одну и ту же реку больше нет возврата.
Слишком быстро в никуда мчатся её воды,
Как и мир в котором рос ты и любил когда-то.
Пыль дорог разлуки ляжет на горшки с геранями,
От любви останется пустота саднящая -
Жизнь, она не бриллиант, чтоб искрится гранями,
Эта бестия порою - стерва настоящая.
Так что, знал бы где упасть, постелил соломки.
Позже жизнь меня научит думать наперёд,
А в те дни и сознавая близость этой кромки,
Даже думать не пытался, что за нею ждёт.
Да и кто решился бы там с судьбой тягаться,
Тут как предначертано, так тому и быть.
Нынче, правда, принято взяткой откупаться,
А тогда кому и что мог я предложить?
Стоп! А вот последнее, явно несуразица,
Тут смещеньем времени пахнет за версту.
Это если извращать, то какая разница -
Вот и пишут, что попало про эпоху ту.
Но, похоже, я сейчас взял куда правее,
Если лыко либералов вплёл в те времена.
Извините, господа, буду впредь точнее -
Как ни как, другое время и не та страна.
Там о взятке заикнись, "приняли" бы сразу,
Да и сдачу, вне сомнений, сдали по ушам.
Может тем и удавалось сдерживать проказу,
Что народ в своей стране был хозяин сам.
Правда и хозяйствовал он довольно странно,
Не особенно вдаваясь в жизненный процесс.
Принимал на веру всё, что несли с экрана,
И при этом знать не знал, что такое стресс.
А откуда срывам быть, если всё размерено,
Вроде как само собою катится вперёд.
Всем примерно поровну доброты отмерено,
И дорогой верною партия ведёт.
Вот и шли себе за ней, шибко не вникая,
Постепенно разбредаясь кто куда хотел.
А за стенами кремля, звёздами блистая,
Без того не мудрый вождь напрочь одряхлел.
Чуть хозяин из дому - мыши сразу к трону,
Да и грех не поживится, Русь то велика.
Слава Богу, что успела подхватить корону
И державу удержала твёрдая рука.
Но опять не повезло, это как проклятье -
Не хранил Господь достойных на таких постах,
Намолиться не успели, рухнуло распятье,
Предрекая и Державе неизбежный крах.
Правда, по инерции, кое-как катились,
Смутно чувствуя при этом как близка беда.
Вот тогда-то на верху вроде спохватились,
Но, как водится, свернули вовсе не туда.
До поры перемогались стариками древними,
Только если не жилец, то какой с них прок.
И тогда, громя застой словесами гневными,
Словно чёрт из табакерки, выскочил пророк.
Краснобайство на Руси исстари порочно,
Но числу говорунов белый свет дивился.
Вот и в нашем случае вышло как нарочно,
Что в критический момент этот объявился.
То-то было радости у всего народа!
Да и пел соловушка то, что сердцу мило.
Так вот мы, развесив уши, слушали три года,
А потом, когда очнулись, поздно уже было.
Те, кто идолов творит, сами вряд ли веруют,
Ну а прочим этих таинств лучше и не знать.
Но когда из подлеца праведника делают,
Это я кощунством даже не рискну назвать.
Тут читатель мне пора попросить прощенье
За довольно неуместный шутовской настрой,
Но и я тогда поверил в близкие свершенья,
Вот и ржу теперь как мерин над самим собой.
Это сколько надо лет пребывать в прострации,
Чтоб вот так вот пробудиться в полном нигляже.
И поправ свои истоки, величайшей нации,
На обочину скатиться в пьяном кураже.
Нынче в этом обвинять можно всех и каждого,
И в продажности верхов тени нет сомнения,
Но при этом мы проходим мимо очень важного -
Это русское "авось" и придел терпения.
Как сложилось исстари, при любом раскладе,
Не спешил мужик российский власти возражать.
Бунтовать предпочитал в собственной ограде,
И на кухне, под закуску, мненье выражать.
Но когда до дна испита чаша унижения,
То реакция похмелья неподвластна разуму.
Это характерный штрих русского терпения
С переходом от смиренья к бунту несуразному.
В нём не поиск истины и путей спасения -
К осознанию ошибок мы поздней вернёмся,
А пока туманит разум злоба жаждой мщения,
Бей кто под руку попался, после разберёмся.
И не важно, что в итоге всё как есть останется,
А плоды побед уйдут к новым прохиндеям,
Тут похоже нам самим с ношей не управиться,
Мы, вне пьянки и толпы, далеки идеям.
Только грех народ винить в части предпочтений
После бед и испытаний выпавших на долю,
Но ценой идущих вслед новых поколений,
Обретёт святая Русь статус свой и волю.
Невозможно удержать в холуях безвольных
Тех, кто правом по рожденью русичам сродни,
Чья душа порою шире русских рек раздольных,
Даже в наши меркантильно воровские дни.
В неизбежность перемен веровал и верую,
Тут не надо быть пророком - к бабке не ходи.
И воздастся по заслугам всем и полной мерою,
Потому как подрастают новые вожди.
Разве много могут им противопоставить
Идеологи погрязших в роскоши верхов.
И берусь предположить, бал недолго править
Хору этих разномастных лживых петухов.
Если дух превыше плоти не нужны пророчества,
А вот если измельчал он, то и слов не надо.
Время без следа стирает имена и отчества
Даже тех, кто шёл недавно во главе парада.
Но оно не властно там, где порывы истинны,
Где величие идеи путь твой озаряет
И без страха отдают жизнь во имя истины,
Даже если эта жертва мало что меняет.
Что-то резко я назад в юность возвратился,
Если взялся воспевать дух патриотизма.
Мир за годы передела вон как изменился,
В нём у каждого своя стройка коммунизма.
У кого дворцы и замки, кого помойки -
Тут кому, что перепало на момент развала.
Прежним классам отвели уровень прослойки,
А сегодня планка вовсе до нуля упала.
Отгуляли люмпены в пиджаках малиновых.
Те, кто выжил в перестрелках, олигархи стали.
На дорогах плечевые в кофточках сатиновых,
Вдоль обочин как грибы после ливня встали.
Всё логично - вроде новь, да не так уж ново.
Не впервые норовим мы выжить в одиночку,
Забывая, что единство это та основа -
Без которой и на нас можно ставить точку.
Смену курса подкрепляют новые теории,
Но похоже с этой базой всё проблематично.
И глубины расслоения общества, в истории -
Заполняют чьи-то судьбы и порой трагично.
Ну а в целом, были б живы остальное слюбится.
Не настолько всё отвратно, что мороз по коже.
А былое, где блуждал я, скоро позабудется.
Да и там, откуда родом, заждались похоже