Искажённая оптика
ретроспектив
и разреженный воздух границ
превращают слезу
в потайной объектив,
хитро спрятанный в мимике лиц.
Кто шпионил за чувствами,
знает —
когда
набухает внутри пустота,
пропадают дороги, мосты, города,
из провала сквозит,
и отчаянный SOS
запасная несёт частота.
За веснушки
и родинки нашей судьбы
накатай благодарность наверх.
В самой гуще гульбы
и теснине гурьбы
к нам приставлен обученный стерх.
Он дитя принесёт,
и проникнет звезда
прямо в душу,
а как — не поймёшь...
Чаще мёртвая,
реже живая вода,
к ней на завтрак вчерашний бриош...
Рацион почитателей светлых вершин,
покорителей тёмных глубин
не добавит ли росту нелишний аршин
и дыханию — тягу турбин?
Безобидно покашляв
за левым плечом,
тот, крылатый, сместился.
И прав.
Только справа
он часто совсем ни при чём
и не в силах мой выправить нрав.
Как от летней простуды,
я несколько зол
на подпольную ересь борьбы.
Мне мешает парик,
неудобен камзол,
не по росту и весу горбы.
Деловой распорядок
китайских эпох
будет строго, детально учтён.
Дон Кихот
и его боевой кабысдох
были брошены в толщу времён
как послы
созревающей воли добра —
трепещите, синьор Помидор!
Ну а я,
приглушив прикроватные бра,
сквозь зеркальный иду коридор.