Говоря честнее, я была только частью
Всех твоих мечтаний и память того, что есть.
Перелистывая страницы сети твоих несчастий,
Мне становится легче.
Приписываю участие мира:
По всем статьям мы виновны равно, а кто может устоять?
Неподвластны разве что лишенные сразу всех
Семи тысяч нервов, в которые ты звонишь
И не умолкаешь, покуда себя не открыть.
Но когда твоя оболочка обманывала мою, что находится в ней,
Оба видели отражения снов друг в друге.
И слюнявые пасти церберов улыбались милей, чем дети.
На минуту ослабив цепи на тонких шеях,
Мои нервные окончания со страха замкнулись с началом,
И, не видя выхода, я стремглав неслась кольцеваться,
Сворачиваться змеей, чешуей обрастая.
Но баранья работа запихивать Бога в икону,
Перевернутыми рогами закалывать духа,
Прославляя агнца симулированного пентагерона,
Делать вид, что ты, не в сравнение прочим,
Наделен слухом.
Шла во след по тоннелю, выстланному из статики.
Отмершие клетки души затыкали щели
Вымечтанного, выстраданного, выдуманного неделями,
Месяцами, годами, жизнями не моего пути.
Думала, к успокоению он, а по факту - вниз.
Вспышка яркого света, что в конце полагается,
Но после не рай отнюдь, не очередная жизнь:
Космический холод, сердечный вакуум
От которого некуда, и нет уже сил идти.
Теперь красоту теряю. Забываю твою красоту.
Распыляю частицы света в зевающую пустоту
Пространства между измерениями прошлых
Воспоминаний.
Собираю обломки «я», кармическую константу,
Старателем пропускаю сквозь пальцы
Времени золотой песок,
Чтобы найти тот сор, что разбросала
На давно опустевшем кладбище
Чуждого мне социального благосостояния.
Искренне верю, что-то еще осталось.
Если бы не было вовсе-так бы и дальше маялась.
Песчинки себя дороже
Злата твоей тишины, в коих они затерялись.
Выстрою новый замок, неприступную крепость.
Младый вишневый сад расцветет во мне пуще прежнего.
Только теперь никто ветки с него не срежет.
С кем захочу - поделюсь честной своей нежностью.