Я была обнаружена утром на брошенной стройке
Стайкой глупых подростков, срезающих свой долгий путь.
И смотрели собаки в погонах, застывшие в стойке,
Как стекает с раскрытых небес раскалённая муть.
Как взрываются в лужах оскаленной пастью картины:
Это нож. Это кровь. Это чрево, что вскрыто ножом.
Я лежала, раскинув ладони, в том платье с витрины -
Микрочёрном. Привычном как то, что случилось потом.
Увозили, устроив зачем-то сеанс фотосъёмки.
Увозили, закрыв предварительно чёрным, чтоб в тон.
Увозили, чтоб вырезать бирки из ржавой клеёнки.
Увозили, чтоб бросить куском на разделочный стол.
Я была обнаружена утром. Снаружи. Снаружи -
Проходили босые, обутые, голые... Глина
Оползала под ноги сырыми кусками. К тому же
Заплеталась в три тысячи версий волной паутина
И искрилась в рассыпчатой пыли просветов из окон.
Я ловила дыхание смерти распахнутым ртом.
Я лежала, раскинув ладони. Мне так одиноко
Было - так. Но страшнее случилось потом.
Увозили, устроив зачем-то сеанс фотосъёмки.
Увозили, закрыв предварительно чёрным, чтоб в тон.
Увозили, чтоб вырезать бирки из ржавой клеёнки.
Увозили, чтоб бросить куском на разделочный стол.
...И летела пером из крыла отпевающей птицы.
...И летела сухим лепестком отцветающих лет.
...И мелькали, но пОбоку - лица, убийцы, страницы
Недописанных дней.
На которых чернил больше нет.