Там царствие сплошной субботы
и светлых лиц иконостас.
Там не придется нам работать.
Там Ленин молится за нас.
Такой веселый и опрятный
в немного куцем пиджачке.
Он не отпустит нас обратно:
мы – рыбы на его крючке.
В руке газета или кепка
или случайное бревно.
Он нас туда тащил как репку,
и мы с ним были заодно:
своих тащили за волосся,
кто не хотел – тех волокли.
Мы все здесь – спелые колосья,
нас «Дети Солнца» нарекли.
Мы – кукурузные початки,
мы – пятилетки за три дня,
мы – дедки Ленина внучатки,
а также Сталина муйня,
поскольку мы – простые щепки
после того, как срубят лес.
Сперва, один в веселей кепке
позвал с собою и исчез.
Потом другой. Но тот построил –
в военном френче при усах:
мы были все при нем герои
в простых сатиновых трусах.
Потом война, потом победа,
потом – оправданы враги,
среди которых мать соседа,
отец соседа, брат соседа
и масса прочей мелюзги,
оставшейся от рубки леса.
Потом, как водится, застой,
где я – барыга и повеса,
кем, впрочем, каждый был второй:
меняли, прятали, копили,
чтобы купить-перепродать.
При этом, как и раньше, пили,
чтобы себе не изменять.
И вдруг. Да, как-то вдруг случилось.
Повсюду Ленин. Мавзолей.
Но вдруг иссякла Божья милость –
советский кончился елей
И, не предчувствуя опасность,
с пятном на голову свою,
нам занавес железный Гласность
открыла бездны на краю.
Рыдала матушка-Европа,
резвился брат-америкос,
любуясь, как Россия жопой
легко съезжает под откос,
как касками стучат шахтеры,
как полупьяный думозвон
раздал поля, леса и горы
просящим всем со всех сторон.
Танцуя русскую Калинку,
на шасси без стыда мочась,
раздал отчизну под сурдинку
тех, кто умел читать матчасть
и демократии, и рынка,
тех, кто умел деньгу копить.
А нас, как в сказке Метерлинка,
послали счастье изловить.
Возможно, мы его поймаем,
поскольку новый рулевой
уже не сманивает раем.
Он всамоделишний, живой.
Ему все подвиги подвластны.
Но в том и видится беда,
что все вожди у нас прекрасны:
пасут народные стада,
за дело Божие радеют –
что коммунизм, что Рай – одно.
Да только мы вот – ротозеи:
все время падаем в говно.
Не повезло великим людям:
не тот народ, не та земля.
Однако, с ней в порыве буден
мы нового взрастим царя,
и всё, что отдано другими,
обратно втащим, прямо взад.
И Господа прославим имя,
да хоть бы и на новый лад.
И сколь бы ни было работы,
мы верим, что наступит час –
войдем мы в царствие субботы,
где Ленин молится за нас.